Полет «Терры». Торговля и стычки с пиратами, поиски Земли…Старый мошенник Редрак… Данька, подброшенный к моему звездолету… Клэн с планетыКлэн. Белый Рейдер. Храмы, Маэстро Стас…

Сон. Все это — лишь сон. Было ли со мной такое? Синее пламяна плоскостных мечах, битва парящих над Схедмоном кораблей. Храм, подчиняющийсямоим приказам, ментальный поединок с его создателем. Мы с Данькой, устроившиепикник под разноцветными лунами Рейсвэя…

— Ты уже спишь…

— Сплю, — согласился я.

Мы шли по пустыне. Мелкий песок затягивал ноги, как болото.Белое солнце неподвижно висело в зените. Я посмотрел на своего спутника.Эрнадо… или Ланс… или Редрак… или Клэн.

Сон казался явью, как любой порядочный сон. Это послепробуждения растает ощущение песка под ногами и солнца над головой. Возможно,останется жажда. Я чуть-чуть перепил.

— Куда мы идем?

— Вперед, — равнодушно ответил спутник. — К цели. Самыйпростой путь всегда самый верный, ты же знаешь.

— Это трудный путь, — упрямо возразил я.

— Трудный, но простой. Ты думаешь, легкий, но сложный —лучше?

— Не запутывай меня.

— Зачем? Мы всегда любили ясность.

— Как это — мы?

Идущий рядом засмеялся:

— Ну, скажем, твоя совесть и честь.

— И ум.

— Не остри. Лучше слушай и запоминай — ты отвлекаешься.Сходишь с пути. Тебе не место на Земле.

— А где же мне место? На Сомате? На Таре? В рядах Сеятелей?

— Везде. Дорог много, не останавливайся.

Мой спутник вдруг обернулся:

— Я ухожу.

Он растаял в прозрачном воздухе. Остались лишь желтаяпустыня и белое солнце в бесцветном небе.

— Сергей… Сережка…

Я открыл глаза. Надо мной склонилась Терри, закутавшаяся вмягкий сиреневый халат. Она ласково погладила меня по лицу:

— Тебе снились кошмары? Ты стонал.

Я кивнул и поднялся. Странно — опьянение совершенно прошло.Хотелось пить.

— Сейчас.

В ванной комнате, по-прежнему работающей в иллюзорномрежиме, я сунул голову под миниатюрный водопадик. Жадно напился тепловатойводы, отряхнулся. Подул теплый ветер, подсушивая волосы.

— Спасибо, — вяло поблагодарил я.

Снимая по пути рубашку, я вернулся в спальню. Терри сиделана кровати, листая «Книгу Гор».

— Выбрось эту гадость, — посоветовал я. — Это набор текстов,действующих на подсознание.

— Ну и что? Я думаю, что выдержу. Зато можно разобраться всамой себе. Я возьму эту книжку на Тар.

— Как хочешь, — я присел рядом.

— Хороший был вечер, правда? — Терри открыла футляр изчерного стекла, достала флакон с духами. — И подарки чудесные.

С легкой тревогой я смотрел, как она открыла прозрачныйфлакон, привычным жестом коснулась волос, лба.

— Приятный запах… А что это за символ на флаконе?

— Инь. Это древний знак женщины, женской силы. — Я нагнулсяк Терри, вдохнул аромат духов. Густой, насыщенный, но не тяжелый. Что-то отмускуса, что-то от едва распустившихся розовых бутонов. Приятный, не болеетого. Ничего особенного. Я потянулся за своим флаконом, свинтил тугой колпачок.Ян — мужской символ. Легкий, едва уловимый аромат цитрусовых, нотки меда и…

Мир вокруг поплыл. Словно по стенам плеснули густым туманом.Свет мерк. Все исчезало, рябило, удалялось в бесконечность. Лишь Терриоставалась рядом.

— Терри…

— Сергей…

Мы потянулись друг к другу. Сквозь пустоту, сквозьпрозрачный туман. Ее ладони касались лица, гладили меня нежными, робкимидвижениями. И ничего не оставалось, кроме этих ладоней, теплых, почти горячих;кроме голубых, распахнувшихся глаз; кроме обнаженного тела под сброшеннымхалатом.

— Сергей…

Я скинул остатки одежды торопливым рывком утопающего, рывкомскованного раба, рвущего ненавистные цепи. И не осталось преград между нашимителами, и не осталось самих тел — ничего, кроме неудержимой силы, сливающей насвоедино. Инь и ян, ян и инь…

Уже не было слов и необходимости в словах. Мы читали другдруга, словно раскрытые книги.

«Это наркотик, Сергей?»

«Нет. Это свобода. Это таран, ломающий стены. Инь и ян. Двесилы».

«Разве стены были?»

«Не знаю… теперь не знаю».

«Мы читаем мысли?»

«Не знаю».

«Это навсегда?»

«Не знаю».

Я брал ее, как тысячи раз до этого. Как в самый первый раз,как мог бы брать в последний день перед вечной разлукой. Как свою первуюженщину, как всех женщин, которых любил до нее. Как всех, кого никогда неполюблю и кем никогда не овладею — потому что никто не был мне нужен и несуществовало никого, кроме нас.

«Я люблю тебя, Терри».

«Я знаю. Я люблю тебя, Сергей».

«Я знаю».

Смешно было назвать это сексом — словно динозавра ящерицей.Глупо называть любовью — как объяснять слепому цвет неба на восходе. Но словастали не нужны.

«Скажи, почему ты полюбил меня?»

«Скажи, почему ты полюбила меня?»

«Ты была светом во тьме. Ты обещала любить… не требуя любви.Ты не испугалась моего мира, который пугал меня самого. А еще… я любил тебявсегда. Всегда… Я знал, что ты будешь. Именно такая».

«Ты был тем, кто не забыл меня. Ты заставил себя поверить —зная, что мои слова лишь игра. Ты не испугался моего мира — который былсмертью. Ты смог уйти, когда это было нужно. Ты смог отстоять свой мир. Ты смогпозвать, когда я ждала. Но я еще не любила тебя…»

«Я знаю».

«Теперь знаешь. Вначале был мой долг перед тобой. Потом —стыд за родителей. Потом — страх перед предком Сеятелей».

«Ты боялась?»

«Да. Ожившие боги — это страшно. Но это прошло — когда яувидела твой мир ближе».

«Когда ты полюбила меня?»

«Когда ты отказался от власти над Таром — я поняла, что этодля тебя, лишь увидев земную жизнь. Когда ты сказал, что мы найдем себе новыймир. Когда помог увидеть красоту мертвой планеты. Когда был для меня всем —мужем и другом, рабом и господином. Когда я поверила в твою любовь к Терри — ане принцессе планеты Тар».