Гейченко, хотя не пил, говорил: «Семён, Семён, когда на душе пусто, когда телу беда, стакашок опрокинул – и радость…»

11 марта

Бугрово

Юля – Марине

Как идет Аля? Почти согнувшись, но не от возраста, а от страстности самого движения, направленности его.

Приготовить к зиме клубнику, посадить «чёснок» (так и произносится с «ё» и ударением на первом слоге, так же как «хрен»: «хрён!»).

При этом на голове у нее надета вязаная, почти что детская шапка, с резиночками, чтобы не спадала.

Как идет Маша? Да как под воду ныряет: наберет воздуха – и под горку, вынырнет – уже за углом. Ведро воды и то лопухом накроет – от чужих глаз.

Спросишь ее: «Кого идешь? Кого делаешь?» Увиливает от ответа тропинкой. Хоть в ягоды, хоть в грибы – огородами, огородами, петляя.

Маленькая, крепенькая, как желудь.

Я же иду вразвалочку, в кепке-восьмиклинке (мне ее подарил Алексей), и в черном, как морские бушлаты, ватнике. Помните, Марин, у меня был бушлат – настоящий морской бушлат, говорят, из города Бристоля, выменян в кабаке за бутылку водки «Черная смерть», – с морскими пуговицами (на пуговицах якорьки), и на подкладке, где внутренний карман, вышито (видимо, от предыдущего матроса): «матрос Мягкий с острова Мощный». И я всегда ненароком этот бушлат распахивала, не упуская шанс щегольнуть, сходя на берег.

Приятель Алексея, Лёша Матвеев, при встрече (у меня кепочка набок, ватник-«бушлат» распахнут) каждый раз уважительно, очень крепко и долго жмет мне руку.

А когда волны бьются о форштевень, я смотрю на звезды и, конечно, вспоминаю своего учителя.

17 марта

Москва

Марина – Юле

Юлька, вернулась из Египта!

Летела, не отрывая глаз от этого гигантского куска земного шара – с Сирийской пустыней, скалистой Иорданией, затерянными среди холмов озерами, Евфратом, несущим свои воды аж из шумеро-месопотамских мифов, заснеженными Анатолийскими горами, причем повсюду, казалось бы, в полностью безжизненных уголках – лепятся один к другому домишки, теплятся огоньки…

Я думала о бугенвиллиях, суданских розах и тьме египетской, напоенной запахом ночного табака, который так любила Люся, когда мы с ней жили в Кратове.

Свой сад они вырастили на голых камнях, и поливают, поливают, поливают, иначе эти половички травы, расстеленные на камнях, вручную посаженные деревца – мигом засохнут.

Шаг в сторону – и ты проглочен пустыней!

В этом есть что-то символическое.

19 марта

Бугрово

Юля – Марине

Нина Алексеевна, Марин, пушистые побеги на вербе называет – «басенки». На Алексее жилетка как раз из овечьей шерсти и цвета вербы.

Алексей катался весною на льдинах в детстве. На заливных лугах. Там мелко, не страшно. Небо синее. Оттолкнулся от берега: пошел!

Я вслушиваюсь в его слова, всматриваюсь во все, что его окружает.

«У меня был знакомый окунь, – рассказывает, – я, подплывая, щекотал ему бок. Пощекочу один, а он – виль– и другой подставит…»

Он рассматривает чешуинку на боку карася и подсчитывает годовые кольца, как у дерева.

«Щучий сегодня ветер», – он скажет про погоду. Про ненадежного человека: «такой мазепа» (и ведь это из Пушкина, Марин). Про глупого скажет: «ашапурок» (объяснил: «это, что останется от меха, когда сошьют шапку»)…

Я его упрашиваю: «Алексей, ну еще скажи… Что-нибудь!» И он говорит: «Есть на берегу Сороти развилка, называется «березовые штаны».

И еще.

«За мою жизнь река изменилась».

4 апреля

Москва

Марина – Юле

Юлька! Поздравляю тебя с нашим праздником – Всемирным днем писателя, встречающего скворцов!

5 апреля

Бугрово

Юля – Марине

Да, прилетели!

Поблескивают, как нагуталиненные: черный скворец – желтый клюв.

При хорошей весне они появляются даже в конце марта, и уж точно в начале апреля – когда (обязательно!) земля уже открылась.

Перелиняют, и на кончиках новых перьев на черном крыле и туловище появятся светлые пестринки, крапинки. Скворец весь в золотых точках. Замечали? И это даже отражено в названии. Скворец по-английски starling – то есть «звездчатый» или «в звездочках». Его крапинки – это «звезды» на крыле…

8 апреля

Бугрово

Юля – Марине

А праздники, Марин!

Какие праздники у нас, у карасей, простые – с птицами!

Зиновий-синичник, Герасим-грачевник, Никита-гусепролет, Мефодий-перепелятник, Пётр-и-Павел-рябинники (когда заготавливают для зимующих птиц рябину), поворот солнца на весну. День птиц, отдельно – День перелетных птиц.

Весною, как ни выйдешь на улицу, день жаворонка, щегла, королька, камышевки садовой, горихвостки, пеночки, дубоноса, овсянки обыкновенной и коньков, полевого и лугового, и чечетки, козодоя, пищухи, коростеля.

Да еще каждый год у защитников птиц объявляется годом какой-нибудь очень важной птицы, или редкой, или красивой, исчезающей, с целью обратить внимание людей на птиц, чтобы люди их берегли. Уже на моем веку были годы зимородка, тонкоклювого кроншнепа, чайки, снегиря, совы, лебедя и обыкновенной пустельги…

Марина, я здесь помню о вас всегда, каждый шаг – в сандалии или на босу ногу, среди перелетающих с ветки на ветку желтых трясогузок.

10 апреля

Москва

Марина – Юле

А как насчет Семиурга – бессмертной птицы, которая вьет свое гнездо в ветвях Вселенского Древа? Рада, что ты подышала мартом. Я даже не выбралась в Переделкино.

У нас ведь родился мальчишка – синеглазый и белобрысый!

И мы все танцуем вокруг него.

Илюша.

У меня вышла книжка повестей – называется слегка по-китайски: «О бесконечной любви и быстротечности жизни». Хотя Лёня утверждает: что бы я ни написала, каким бы ни овладела писательским мастерством, самый большой успех имела бы брошюра: «Как правильно сварить украинский борщ»!

15 апреля

Бугрово

Юля – Марине

А у Андрея с Вероникой родился гусь!

Не из инкубатора, а от гусыни.