Наступила весна, но в тени было еще холодно. Джон возился с машиной с самого утра, и поначалу солнечные лучи приятно согревали ему плечи, однако после обеда он совсем продрог и даже подумывал взять трактор и оттащить потрепанный «транс-ам» подальше от сарая на солнце. В конце концов решил, что оно того не стоит — поздно уже, собрать карбюратор до ужина он все равно не успеет.

Машину Джон приобрел всего за пятьдесят долларов, но своим ходом она пока не проехала ни метра. А машина ему понадобится уже скоро. С мая он начнет работать во вторую смену на заводе «Дженерал электрик», а осенью начнутся занятия в Толидском университете.

Обычным студентом Джон, правда, не стал — записался на отделение дополнительного образования. И то хорошо, ведь школу он не окончил, а только сдал тесты по программе. Теперь он будет учиться и в конце концов дойдет до предметов, которые его интересовали, — квантовой теория поля, космологии, общей теории относительности. Все это, конечно, только на последнем курсе. Ничего, потерпит. Здесь совсем неплохо, особенно если не вспоминать о доме.

Зарплаты на заводе — Джон будет работать с четырех до полуночи на конвейере по сборке стиральных машин — хватит на оплату обучения. Плюс Билл и Джанет все еще платят ему по три доллара в час за помощь по хозяйству. Забавно, дома он не получал бы за это ни цента. А в сентябре подыщет себе другую подработку и переселится поближе к университету.

Джон положил карбюратор на сиденье и откатил машину в сарай. Пусть ему хорошо с Биллом и Джанет, пусть они добрые и щедрые и почти во всем похожи на его родителей, но он не может здесь остаться. Во всяком случае, надолго.

Вселенная — дом с миллионом комнат. Люди живут в своем мире и не подозревают, что мир этот — лишь одна из них. Что, пройдя сквозь стены, можно попасть в другие комнаты. Но он-то знает! Знает о стенах и знает, что они проницаемы. Между мирами есть переходы.

Основной специальностью Джон выбрал физику. Он даже рассмеялся, прочитав в письме с факультета, что его куратором будет доктор Франк Уилсон. Однажды представления профессора Уилсона о мире потерпят крах, и Джон сделает для этого все возможное.

Ни один физик в этом мире не знает того, что известно ему — человек способен преодолевать стены вселенной. Одно это знание, ясное и непоколебимое (стоило только поднять штанину и посмотреть на шрамы от укусов котопса), одно лишь это знание не даст ему покоя до тех пор, пока он не разберется до конца в механизме перемещения между мирами.

Такова его цель. Джон разберет прибор на части, изучит и соберет снова, встретится с ведущими специалистами и сам станет таким специалистом.

А потом, когда тайны Вселенной раскроются перед ним, он вернется домой, и Джон Первичный пожалеет, что родился на свет.

Джон улыбнулся и закрыл дверь сарая.

Джону Первичному снова снилось, что он замурован и ему нечем дышать. Потом он проснулся. Кейси толкала его в бок.

— Твоя очередь, — пробормотала она.

Сперва Первичный подумал, что она говорит во сне, повернулся на другой бок и подтянул к себе одеяло. Старая кровать жалобно заскрипела. Потом он услышал, как плачет Эбби.

— Черт, — выругался он.

Часы высвечивали 2:17. Через три часа надо собираться и идти на завод. Почему Кейси сама не покормит Эбби? В конце концов, он приносит домой деньги. Единственное, что требуется от Кейси, это ухаживать за ребенком.

Плач Эбби превратился в надрывный рев. Если ничего не предпринять, Уильямсы этажом выше наверняка нажалуются Домовладельцу.

Джон спустил ноги с кровати, протер глаза и натянул шорты. Пожалуй, удобнее будет спать в пижаме. Все равно в последнее время им с Кейси не до любовных утех.

Он проковылял в крохотную кухню, открыл, щурясь от света, холодильник и нашел почти полную бутылочку с искусственным питанием. Сунул ее на тридцать секунд в микроволновку. Когда он вошел в комнату Эбби, она была красная и такая злая, что плакала уже почти беззвучно.

Первичный взял ее на руки, и его раздражение как ветром сдуло. Эбби вначале пихала его ручонками в шею, потом угомонилась и только всхлипывала.

Медсестры изумленно вытаращили глаза, когда он захотел присутствовать при родах. Небольшая разница между мирами. Пришлось настоять на своем, и Кейси была рада, что он с ней. При виде маленького комочка с красной пятнистой кожей его охватила целая смесь чувств. Гордость — и страх. Радость — и разочарование. Еще одна обуза в довесок к жене и работе.

Джон сел в деревянное кресло-качалку, подаренное его матерью, и оно ободряюще скрипнуло. Эбби схватила губами пластиковую соску и, умиротворенно причмокивая, стала сосать.

Воспользовался бы он прибором, будь такая возможность? Он привык к нему, как к запасному выходу, предохранителю на случай неудачи. Он уже и раньше пытался остановиться, клялся забыть о приборе. И каждый раз убегал снова, полный вины, ужаса и отчаяния.

Теперь выбора не было. А если б был?

Здесь безопасно. Наконец-то. Сколько раз проклятый прибор приводил его к краю гибели? Прибор сделал его убийцей.

Вспомнились Томас и Оскар. Это было во Вселенной 7450 или около того. Безумная скачка по мирам только начиналась. К нему ворвалась полиция; он едва успел схватить рюкзак с самым необходимым и переместиться. И в утреннем свете с удивлением увидел хорошо протоптанную тропинку, ведущую к частоколу. Казалось, это был один из безлюдных миров плейстоцена, где Северную Америку населяют мастодонты и саблезубые тигры. Но не звери же поставили частокол.

Джон запрокинул голову — инверсионных следов в небе не было, — внимательно осмотрел горизонт в поисках линий электропередачи и мачт сотовой связи. Ничего. Маленький радиоприемник из рюкзака издавал одни помехи.

— Странно, — буркнул Первичный и двинулся по тропинке.

Приблизившись к частоколу, он почувствовал запах костра и жареного мяса. У ворот, прислонившись к столбу, стоял часовой в одежде из плохо дубленной кожи и с двенадцатифутовой пикой. Похоже, ни появление Первичного, ни его одежда часового не удивили.

— Еще один? Совсем мальчишка, — сказал он, покачав головой. — Добро пожаловать в Форт-Америку, прибежище истинно свободных. Есть что-нибудь с собой?

С этими словами он полез под куртку Первичного, но тот отскочил назад.

Стражник махнул рукой.

— Да что у тебя может быть. Ничего толкового нам не оставят. — Он вытащил блокнот, посмотрел и сказал: — В команде Томаса есть место для новичка. Ступай в тот барак.

Первичный удивился тому, что часовой как будто не видел ничего необычного в его появлении у ворот. Значит, такое здесь не редкость? И еще часовой говорил на самом обычном английском языке, что в этой глухомани казалось просто-таки неуместным.