— Можно! Хранители могут это выяснить, — злорадно усмехнулся он.

Дать бы ему действительно в рожу, чтобы успокоился. Никогда не переносил истерики и панику, чего нервничать, когда толку от этого нет. Надо решение искать, а не посуду бить.

— Хорошо. Ты же не увидел сразу, что я хранитель, так как тогда? — зашел я с другой стороны.

Выяснить, как они это видят и просто избегать подобного. И подумать, как изучить умение маскироваться.

— Посмотрел ты на меня так, как они это делают. Не знаю я, как тебе объяснить это. Вот ты чувствуешь опасность, как защитник. Интуитивно, шкурой прямо чуешь. Вот так искатели видят, кто перед ними. Чем больше пробужденных ты видел, тем лучше отличать умеешь. Это иначе, чем с непробужденными, на них только взглянешь, аж иголками по коже. А тут другое, всмотреться нужно, да и мастером минимум быть. А я обратил внимание только потому, что точно знаю — ты защитник.

— То есть защитника ты не чувствуешь? — у меня мурашки по коже пробежались.

Я мгновенно сложить печать и призвал оружие. Уф, сработало, значит всё в порядке. Я уже было начал верить в то, что метка переметнула меня в другой лагерь.

— Вот! Теперь защитник! — монах впал в какой-то священный ужас и потянулся к бочонку, намереваясь пить прямо из под крана.

Я достал другую кружку, без непонятных опознавательных знаков, но тоже неизвестную мне. Не понял, гости со своей тарой приходили? Вот эта, с сердечками, откуда у меня взялась?

Так, похоже следующий поход к Лазарю, после спасения хранительницы, будет не по поводу выяснения её приятных качеств. А про то, на что способны все храмовники и как эти способности работают и развиваются.

— Значит, по глазам определил? — уточнил я.

Еврипий закивал, а я выдохнул. Всего-то, не смотреть никому в глаза. Да и искатели встречались в городе очень редко, разъезжая по империи в поисках бастардов. В обители я не видел ещё ни одного, не считая адептов. А они были недостаточно опытны.

От озарения я даже застыл с протянутой на замену кружкой. Княжич Воронецкий, мать его, княгиню, искатель. Но он необученный. Или… Паранойя разыгралась, подсовывая теорию о том, что сынка в нашу команду князь не просто так прислал.

Нет, Иванушка не способен на выполнение таких сложных задач. У него разум не больше, чем у птах, жаждущих обосрать моё судно. А уж до ранга мастера ему очень далеко. Но следить я за ним буду внимательнее. На всякий случай.

Монах захмелел и разговаривать с ним стало невозможно, мужик принялся бормотать молитвы и проклятья. Так что я наказал ему проспаться и вызвал такси до обители. Знал бы, что он так быстро накачается, не наливал. Обычно это развязывает язык, но Еврипий так перенервничал, что не справился.

Я убедился, что машина уехала и в доме напротив, где остановился мой камердинер, темно. И отправился изучать гримуар. Заодно сильно задумавшись, каким образом отец Михи смог вынести тайны сначала на бумагу, а потом и передать сыну.

Получается, был способ обойти метку и её возмездие. Побегаев его нашел и, возможно, за это его и сожгли вместе с домом. Вряд ли я найду такое в библиотеке, а вот в гримуаре вполне возможно. Тогда книжка становилась действительно взрывоопасной.

Из-за разговора с монахом и новостей в голове творился сумбур, так что пришлось долго сосредотачиваться и успокаиваться, очищая разум от лишнего. Решаем проблемы по очереди.

Я устроился у подножия кровати, где лежала Кара и та с любопытством и надеждой поглядывала на мою возню с книгой и ворчание. Не забывая изредка подкалывать.

— Ты точно это читать умеешь? — со скепсисом спрашивала кошка. — А то, знаешь ли, не хочу чешуей покрыться или чтобы хвост отвалился.

— Надеюсь только язык отвалится, не мешай, — отмахивался я.

Так мы тихо переругивались часа два, пока я уверенно не вскочил. Мне удалось восстановить в памяти почти досконально всё, что я сегодня изучал. Даже мысль промелькнула, что как-то очень четко запомнил. Не страдал забывчивостью, но чтобы так хорошо…

Мать их, неужели я правда в долбанного хранителя превращаюсь? К демонам, потом с этим разберемся.

Нужная печать, конечно же, работала на крови. Рисовать её необходимо было на плоскости, поместив духа внутрь. Мне это сильно напоминало сказки о призывах демонов из моего мира, хоть печать на пентаграмму и не смахивала.

Кару пришлось нести на руках. Хранительница огрызалась и храбрилась, но подняться сама не смогла. Обессилела почти полностью, но выделывалась, ну и характер. Я крякнул, подхватив горячее пушистое тело. Весила она как тот Карл, а ещё на питание жаловалась.

Но комментировать это я не стал, по себе знал что может быть, если прекрасному полу сказать про лишний вес. Один намек и разверзнется ад. Сами всадники Апокалипсиса свалят от разгневанной женщины.

Только раз я такую ошибку в жизни совершил. От той фурии даже шрам остался. Потому что лишнего веса там было достаточно, чтобы свалить с ног здорового мужика.

Я сожалением посмотрел на надраенный пол, уложил кошку и резанул призванной косой по ладони, приступая к узору. Кара свернулась клубочком и напряженно молчала, время для ехидства прошло.

Резал и рисовал я долго, боялся ошибиться. Скрупулезно проверил каждый символ и линию, сверяя с рисунком в гримуаре. Страница с искомым была одной из многих безымянных и, если бы не указание в бумагах из библиотеки, я бы никогда не нашел спасение мохнатой.

Когда печать была готова, от количества пролитой крови меня пошатывало. Линии замкнулись и воздух стал плотнее, я ощутил металлический запах, словно хищник. Кара тоже встрепенулась и я увидел, как её шерсть встала дыбом.

Слова давались мне легко, будто я говорил на этом незнакомом языке всю жизнь. Грубые, они вырывались ругательствами из моей глотки и казалось кровь от каждого звука вздрагивает.

Спина покрылась липким холодным потом и я хотел остановиться, но не смог. Переплетение магии подхватило меня и заставило закончить заклинание. А затем кровь загорелась. Едва заметным алым пламенем вспыхнула и пробежалась по контуру печати, окружая ошарашенную хранительницу.

Даже мохнатая не ожидала подобного. И не одна она. Не успело кровавое пламя погаснуть, как за спиной раздалось:

— Ох-ре-неть!

Охренеть — не то слово! Нужно подземный бункер искать, с какими-нибудь пятиступенчатыми ступенями защиты. Чтобы и отпечатки пальцев и рож считывались. Лап, хвостов и усов заодно тоже.

Горящая кровью печать потухла, Кара моргнула, ойкнула и исчезла в один миг. А я облегченно выдохнул и медленно повернулся. Раз хранительница испарилась, значит всё сработало.

Глаза Германа, стоящего в дверном проеме грозили вот-вот выпасть от удивления. Да и челюсть отвисла под опасным углом, как бы не вывихнул. В том, что он видел слишком много, сомнений не было.