– Мороженое, мороженое, мороженое! – скандирует Эбби, прыгая вокруг нас.

Я улыбаюсь, наблюдая за ее активностью. Мы выходим из тени башни на Маркет-стрит, и я застываю, ошеломленно глядя по сторонам.

Здесь есть звуки – шум, толпа, машины. Цвета – голубое небо, солнце, одежда окружающих. Все это просто потрясает. Никаких белоснежных стен, никакой тишины или разбитых мечтаний, никаких футуристичных кошмаров. Вместо всего этого – жизнь, как она есть.

Я протягиваю перед собой дрожащую руку – как же дивно шепчет солнечный свет, касаясь губами моей бледной кожи. Не помню, когда в последний раз я ощущала тепло настолько же прекрасное. Или когда ветер в последний раз запускал пальцы мне в волосы и щекотал тело. Когда я в последний раз чувствовала себя настолько живой.

Но похоже, что я испытываю все это в последний раз.

Три дня – это слишком мало.

Но это все, что у меня есть, так что нужно выжать из них максимум.

– Ну что, детвора, мы хотим в парк или к воде?

Я слышу голос Варда, отрываю взгляд от пушистых комочков белых облаков у нас над головой и снова возвращаюсь на землю.

– В парк!

– К воде!

– В парк!

– К воде!

Начинаются жаркие дебаты, но Вард быстро пресекает их, напоминая детям о том, что если мы пойдем в бухту Дарлинг, то с мороженым придется подождать, в то время как до Хайд-парка всего пара минут. И спор моментально прекращается.

Это просто чудесный вечер… Мы прогуливаемся по Маркет-стрит, покупаем по пути мороженое, приходим в парк и наслаждаемся сладостями у фонтана Арчибальда. Судя по моим подсчетам, через месяц ударят морозы, так что это не самое подходящее время для мороженого. Хотя нет, Эбби права, для мороженого не бывает неподходящего времени. Так что я наслаждаюсь им и их компанией, несмотря на ветер и брызги фонтана.

Детям здесь очень нравится, как и мне. Они прыгают, носятся, попискивают от восторга. Когда им надоедает в парке, мы идем в бухту, пересекая мост Пирмонт-бридж над заливом Кокл-бэй, а затем прогуливаемся по вьющейся набережной. Проходим мимо группы уличных артистов – их акробатические трюки ненадолго привлекают наше внимание, а затем мы встречаем фокусников – уличное волшебство вызывает у детей такой восторг, что нам приходится буквально оттаскивать их. Но у нас это не особо получается, потому что Эбби начинает рассказывать всем вокруг:

– Мамочка делает волшебные картинки, когда думает, что я не вижу.

Я не единственная умиленно улыбаюсь этому заявлению. Впрочем, темнеет довольно рано, поэтому после выступления мы не задерживаемся.

Когда солнце касается горизонта и дневной свет начинает таять, в голову начинает закрадываться мысль, что и наша вылазка тоже подходит к концу. Я так не хочу возвращаться, особенно после фонтана чудес, в которых я искупалась сегодня вечером. Я почти не замечала, что наши с Вардом руки скованы, – дети занимали все мое внимание. Но когда подходит время возвращаться домой, их энергия тоже начинает таять. Словно прочитав мои мысли, Вард говорит:

– Думаю, нам пора возвращаться.

Я согласно киваю. Он сочувственно улыбается – понимает, что я просто стараюсь не думать о том, что это моя последняя встреча с реальным миром. Да, впереди еще три дня. И возможно, он попытается вывести меня сюда еще раз. Я держусь за эту мысль по пути к башне, и только она не дает мне развалиться на куски прямо по дороге.

Детям не хочется, чтобы день заканчивался, хоть они и устали. Но после парочки реплик Варда и напоминания о вкусном домашнем ужине их недовольное ворчание сменяется согласием. Они шаркают подошвами ботиночек, хотя прекрасно знают, что все равно еще вернутся сюда. У меня же нет такой уверенности.

Особенно если учесть, что произойдет с нами через пару минут.

Мы уже почти прошли Маркет-стрит. Почти вернулись к башне. Именно там это и происходит. Только что дети шли рядом с нами и щебетали о шоу фокусников, а в следующую секунду Эбби издает пронзительный крик:

– ЛОШАДКА!

Я вздрагиваю, поднимаю взгляд: на противоположной стороне улицы – конный полицейский. А затем мой мир слетает с оси, потому что Эбби срывается с места и несется к лошади – вылетает прямо на оживленную дорогу.

– ЭББИ, НАЗАД! – кричит Вард и бросается за ней, дергая меня следом за собой и не обращая внимания на проносящиеся мимо машины.

Эбби останавливается прямо посреди дороги, отворачивается от заворожившей ее лошади и оглядывается на гигантский автобус, несущийся прямо на нее. Визг тормозов.

Я вскидываю свободную руку, делаю глубокий вдох. У меня ужасно хриплый голос – ведь я так давно молчала, – но я все равно кричу, вырываю это слово из самого больного места:

– СТОП!

И мир замирает по моей команде.

Люди застывают прямо посреди разговора. Птицы, летящие на ночь к гнездам, зависают в воздухе. Все звуки стихают. Воцаряется жуткая, ужасающая тишина. Автобус тоже застывает, увязает в застывшем времени – в одном мгновении от Эбби.

Мое сердце колотится, дыхание застряло на полпути. Я заставляю себя выдохнуть, но облегчения это мне не приносит. Теперь мне уже ничто не поможет. Что же я натворила?! Я поступила инстинктивно, да, я спасла Эбби жизнь, но это был глупый поступок. Такой глупый! Я спасла ее жизнь и заморозила весь мир. А что, если навсегда?!

– Значит, это правда.

Я чуть не выпрыгиваю от удивления из штанов. Стремительно оборачиваюсь и вижу Варда, он смотрит прямо на меня. Что?…

У меня отвисает челюсть. Он не застыл. Как так вышло, что весь мир застыл, а он – нет? Спросить бы его, да слова не идут. Я так давно не говорила вслух. И у меня были причины этого не делать. Потому что, когда я говорю, мир слушает меня. Точнее, слушается. Например, я крикнула: «Стоп!» – и вот он просто взял и замер.

– Ты – Вещая, – говорит Вард, а затем отворачивается и разглядывает застывший пейзаж. – И ведь не просто Вещая, да? Ты Творец. Ваник был прав.

Понятия не имею, о чем он говорит, но мой пульс учащается, когда он упоминает Ваника.

– Нам нужно уходить, – говорит он. – Нужно поскорее отвести тебя обратно.

Он снова поворачивается ко мне. Что бы он там ни заметил, его напряженное лицо заметно смягчается.

– Спасибо, что спасла Эбби. Правда, спасибо. Но ты должна была раньше рассказать о своем таланте. Тогда я бы смог тебе помочь.

В ответ я лишь судорожно ловлю ртом воздух. Он ошибается. Мне никто не может помочь. Он видит, что я все равно не намерена отвечать, сжимает губы, встряхивает головой и выходит на дорогу. Я все еще прикована к нему, так что вынуждена следовать. Вард подходит к неподвижному телу Эбби и уносит ее подальше от опасности. Она похожа на маленький манекен.