Не думаю, что действия с членовредительством были от желания поддержать сторонников заговора и не выдать других. Нет. Этим мятежным лордам не хотелось лишаться всего, что они нажили и отправляться ворочать камни. Даже если всего имущества — не особо презентабельного вида дом в столице и хилый баронский титул. А ведь эту щадящую меру пресечения им нужно было еще заслужить. Да и не особо отличались по значимости в моих глазах быстрая смерть и лет двести труда в каменоломне. Я бы, скорее, пожелал завершить собственную жизнь быстро.

В свете все время приходивших отчетов с новыми, все более яркими описаниями творимого повсеместно беспредела, у меня стало зарождаться смутное подозрение, что одним развалом заговора мы не отделаемся. Потребуется успокоить людей, разъяснить обществу, на пороге чего мы находились, и как удалось остановить преступников. Вновь распределить земли и титулы, разыскав уцелевших членов родов, проверив их на лояльность власти. Вновь организовать труд наемных рабочих на тех производствах, что остались без владельцев. И это лишь то, что приходило в голову, стоило мне просмотреть списки подлежащего конфискации. Но в столице есть целых два белых дракона, им я и доверю думать на эту тему. С меня хватит сбора и обработки информации. На большее пусть не намекают. Я полковник, а не хозяйственник.

В штабе я не трудился в гордом одиночестве. Мне привели надежных помощников, с которыми мы вместе чертили схемы на карте столицы, отмечая замешанных в мятеже, составляли список их деяний и искали пересечения.

Не простая работа, для меня, боевого офицера. Куда проще приказывать и не особо тревожиться о последствиях. Отвечать за результат, не за бумажную работу, трепавшую мне нервы и державшую в напряжении. Я не привык делать что-то в пол силы. Не проверить показания, не сопоставить имевшиеся данные в стандартных протоколах использования порталов, именно подобной халатностью для меня и были.

В практически опустевшем дворце Ульрос косился на Лерье, что потирал руки и чертил виселицу, решая, построить ее на семь мест или на десять. Однако, чудесный у нашей страны будет серый кардинал. Настоящая находка для более мягкого короля и меня, который не особо желает знаться со всеми отпрысками знатных фамилий, постоянно отслеживая их выпады и закидоны.

На второй день «творившегося безобразия», как наши действия окрестили заговорщики, к нам в штаб пришел уставший Ульрос. Смутил своим присутствием работающих не покладая рук, уставших ребят, почитал наши расклады и схемы, вывешенные на больших досках с различными пометками и уточнениями. Покривился, куда уж без этого, прочитав обширный список знатных и зажиточных семей. Потом подошел к моему столу, и совсем не по-королевски плюхнулся на рядом стоящий стул.

— Скажи, Ресталь, чего же им не хватало? Войны нет, страна полностью себя содержит, еще и торгует с соседями. Налоги я с них не драл запредельные, помогал, если просили о нужном, а не о всякой бессмыслице или халяве за красивые глазки. Даже с рабством борющихся активистов поддерживаю! Но, нет, им переворот подавай. Титулы, земли государственные и соседские, тех, кто по их субъективному мнению, на этом свете зажился. Как с ними быть?! Отчего они не хотят быть просто теми, кем родились? А если не устраивает, так вперед, служить короне, и не на балах отплясывая, а делом доказывая, что ради страны готов на многое. Тогда и плюшки разные будут, и титул появится, а с ним и уважение, как мое, так и окружающих. Работать нужно, а не роптать на тяжелую жизнь всеми непонятого бедняги.

— Понятия не имею, почему твой серпентарий так на тебя ополчился. С этим вопросом в тайную канцелярию. Как по мне, так они у тебя явно не дорабатывают. Проморгали практически твое убийство, — с радостью отодвинув от себя отчет, который до этого пытался читать вдумчиво, ответил я.

— Гнать их в шею буду, — зло буркнул король. — Еще и туда нужно нового начальника, и весь персонал подбирать. А этих на повторное обучение в стройбат. Пусть снова поднимаются и вспоминают, за каким они пошли на службу. А то как возмущаться объемом работы и получать оплату, так они первые. А вот убили бы меня, и что тогда? Или они не понимают, что таких псов бывшей власти уничтожают без жалости и в первых рядах? Никому не нужны давшие мне клятву. Убили бы их вместе с семьями, и все дела. Свалить бы они не успели все вместе. Не так-то просто сняться с насиженного десятилетиями места.

— И с ними разберемся. Не первостепенное дело, но приставить к ним своего человека нужно, — сделав пометку на бумаге, я кивнул собственным мыслям.

Добьюсь полной проверки под разными зельями всех, и даже их родных. Нужно быть слепыми и тупыми, чтобы ничего не заметить. А раз видели и молчали, значит, собственную игру вести могли. Нужны ли нам такие в тайном отделе? Думаю, нет.

- Но нас на всех не хватит. Нас трое!

Услышав отчаянный шепот Ульроса, я откинулся на спинку кресла и внимательно на него посмотрел.

Уставший, нервный, с лихорадочно бегающими глазами. Так дело не пойдет. Пока мы завязли в делах и проблемах, король явно надумал себе всего, и теперь видит врагов даже там, где их нет. При таком настрое монарха нам не нужны будут никакие заговорщики. Он сам развалит нашу страну, утопив ее в допросах, проверках и крови тех, кто их не пройдет.

Вспомнил, что недавно приходивший Сальтор притащил очередную партию нужных мне сейчас зелий. Я вытащил из ящика стола три пузырька: успокоительное варево, способствующее концентрации внимания и прочищающее разум. Накапав каждого по три капли, разбавил все водой из собственной фляги. В нее-то точно никто и ничего не смог бы подмешать, не отцепив флягу от моего ремня.

Сама фляга появилась у меня сутки назад, когда самого накрыло паникой, и везде стали мерещиться враги. Принесший в тот раз обед целитель выслушал всю ту чушь, что я нес также, как сейчас Ульрос, покрутил пальцем у виска и посоветовал носить фляжку, раз воды выпить из общего графина уже страшно.

Вот не знаю, подшучивал он или говорил серьезно, но я так и поступил. Потребовал принести мне фляжку, потом сам вымыл ее несколько раз в умывальнике общего туалета и там же налил воды из под крана. Пока не появились у меня волшебные микстурки, я пил эту воду и ел то, что приносил Сальтор. Отпустило меня не сразу. Где-то на втором приеме, но целитель сказал, что это из-за дозы в оду каплю. Другу я отвесил три, значит, подействовать должно в течение часа. Побочные эффекты, такие, как тошнота или резь в желудке, сейчас не казались страшными. Оказаться в немилости слетевшего с катушек короля, куда страшнее.

— Пей. Просто мои зелья и моя вода, — пояснил я на недоуменный взгляд друга. — Рассудок прочищает хорошо.

— Как скажешь. Тебе-то я верю, — ответил король, пробуя неприятный на вкус состав и кривясь.

Я и сам был не в восторге, но эффект от них я проверил на себе. Лучшего сейчас для друга не найти.

— И я тебе верю. А еще знаю, как минимум пятерых, кто из-за твоего смещения увидит лишь минусы. Пусть они и будут исходить из личных предпочтений, но это ли не самая большая гарантия лояльности? Пока человек заинтересован кровно, он будет помогать тебе. И все, что ты можешь сделать, это продлить подобный интерес, насколько сможешь. А все, кто твердят о вечной преданности, оказываются на проверку лжецами или безумными фанатиками.