В исторических книгах наших дней за этими воинами-мореходами утвердилось название

ВИКИНГИ

Для нашего исследования весьма важным представляется вопрос: как жили, чем питались, откуда добывали средства к существованию скандинавские племена, выступившие на мировую арену под этим именем. Конечно, слово "кочевники" к ним неприменимо. Но и земледельцами их назвать невозможно. Несколько грядок с репой, луком, редиской рядом с хижиной — это всё, что они получали от земли. Плюс сбор ягод и грибов в окрестных лесах. Хлеб попадал на их стол как деликатес из южных стран. Скота было довольно, но уход за ним не требовал смены пастбищ. Летом ему хватало подножного корма, на зиму заготавливали сено. Охота давала мясо, шкуры, пушнину. Но главным источником питания была рыба. До тех пор пока норманну был открыт доступ к морю или к озеру, голодная смерть ему не грозила.

Жили в хижинах-землянках, покрытых толстым слоем дёрна, порой делили их со скотом. Внутри — очаг для обогрева и для приготовления пищи. Топился он по чёрному, правильных дымоходов делать не умели, выпускали дым через дыру в крыше. Головная боль от угара была постоянным спутником жизни.27 Каменные постройки появились только в 11-м веке, преимущественно — церкви. Сменить место обитания было нетрудно: если появлялись опасные соседи, норманны забирали жён, детей, живность, перебирались подальше, вырывали землянки на новом месте.

Правильнее всего назвать такой способ существования "миграцией". По сути, мигрантами были и германские племена, которые даже учредили закон, запрещавший владение участком земли и жизнь на постоянном месте. Если у оседлых народов священный характер приобрели понятия "родной дом", "родные поля", у народов мигрирующих и кочующих стержнем их бытия были священные понятия "род", "клан", "племя", "фюльк". Именно за своё племя человек готов был убивать и быть убитым. Оседлые народы растили труженников, кочевники и мигранты — воинов. Эта ключевая разница постоянно ускользала от королей и военачальников земледельцев. В течение тысячелетий их армии терпели поражения от малочисленных и хуже вооружённых "варваров". Но каждый раз это повергало современников в изумление.

Именно таким изумлением и ужасом встретила земледельческая Европа начало наступления норманнов-викингов в конце 8-го века. Что послужило толчком для этой агрессии? Теория "перенаселённости" опять, как и в случае с кельтами, плохо согласуется с фактами. Какая же это перенаселённость, если после своих походов викинги раз за разом возвращались в родные места? Более убедительной представляется теория, утверждающая, что именно к этому времени северные народы вполне овладели искусством обработки железа. Железный топор не только стал их излюбленным оружием — он позволил им сделать невероятный скачок в кораблестроении. Ладьи викингов до сих пор изучают и выставляют в музеях как непревзойдённые образцы. Прочные, устойчивые, надёжные, они позволяли опытным мореходам покрывать огромные морские пространства, а потом входить в устья рек и пробираться по мелководью. Чередуя вёсла и парус, команда из нескольких десятков воинов могла добраться до самых удалённых уголков и обрушиться на мирных жителей, давно забывших о том, как держать меч в руках.

Первые удары пришлись на Ирландию — из Норвегии — и на Англию — из Дании. На континенте укрепления, созданные Карлом Великим, какое-то время отражали атаки морских пиратов. Но после смерти могущественного монарха в 814 году его наследники, в борьбе за престол, ослабили Священную Римскую империю до такой степени, что она сделалась любимой добычей норманнов. В 830-х годах они четыре раза разграбляли Дордрехт, важный торговый центр во Фландрии. В 840-х их жертвой стал Руан во Франции, в 843-м — Нант; в 844 они поднялись по Гарроне до Тулузы; в 845 — по Сене до Парижа, но город на этот раз откупился от них, уплатив 7000 фунтов серебра. В 848 они захватили Бордо, перебили всё население и сожгли дотла; такая же судьба постигла многие другие города, включая Тур, который грабили семь раз. Париж был разграблен в 856 и 861-м и сожжён в 865-м; в 856-м датчане разграбили Орлеан.28

В 860-м году французский летописец писал: "Число кораблей растёт. Бесконечный поток викингских полчищ не иссякает. Повсеместно христиане становятся жертвами убийц, повсюду пожары и грабежи. Викинги сокрушают всё на своём пути. Никто не в силах остановить их. Они захватили Бордо, Перигё, Лимож, Ангулем и Тулузу. Анже, Тур и Орлеан они сравняли с землёй. Бесчисленная их флотилия плывёт вверх по Сене, по всей стране вершится зло. Руан разрушен, разграблен и сожжён… Осаждён Шартр, Эврё и Байе разграблены. Многие города сожжены".29 Редко где-то кому-то удавалось организовать успешное сопротивление. Одним из таких примеров была тринадцатимесячная оборона Парижа в 885–886, возглавленная графом Одо — будущим королём Франции, основателем династии Капетингов.30

В Англии и Ирландии грабежи и убийства продолжались в течение всего 9-го века. Корабли норманнов входили в устья рек и поднимались по ним вглубь страны. "Разрушены церкви, изгажены святыни, сожжены книги", — записывает летописец. Ирландский монах оставил на полях рукописи печальный стишок:

В 859 году большой флот норманнов — 62 корабля — вышел из устья Луары, обогнул Пиренейский полуостров и через Гибралтар проник в Средиземное море. Ограблению подверглись города на южном побережье Франции и в Северной Африке, в долине Роны и в Италии — Пиза, Луна и другие. У французов практически не было флота — он весь был уничтожен — погиб — в борьбе с мусульманами. Арабский хроникёр с гордостью писал в начале 9-го века: "В Средиземном море христиане не смеют спустить на воду даже доску".32 Флот норманнов орудовал в Средиземноморье три года и вернулся с огромной добычей.

Прервём здесь ненадолго кровавую хронику и попробуем вглядеться — вслушаться — вдуматься — в мелькнувшее слово: "добыча". Именно это слово первым выпрыгивает на поверхность, когда наш рациональный ум предъявляет своё вечное и ненасытное "зачем?". "Зачем норманны отправлялись в свои трудные и опасные походы, зачем рисковали жизнью, зачем терпели холод и зной, гибли в боях, зачем убивали и жгли?". Обычный ответ на это: "Как зачем? Каждому ясно, что они отправлялись за добычей. Грабёж был главным источником их существования".

Из чего же состояла эта пресловутая добыча?

Главным образом, пираты искали золото, серебро и драгоценные камни. Ценились также шёлковые ткани, ковры, оружие. Бесчисленных пленников продавали в рабство, то есть превращали всё в то же серебро. Города и короли часто откупались серебром от захватчиков. И вот с этими горами серебра они возвращались в свою нищую северную жизнь, к своим дымным домам-землянкам — и что? Какой прок, какую пользу могли они извлечь из награбленного? Накупить больше скота, рабов, сделаться заметным богачом? Но богатство нужно было защищать. Право собственности у норманнов жило слабой тенью рядом с торжествующим — всё себе подчиняющим — правом меча. Нанять на серебро большое войско, сделаться знаменитым кюнгом, хёвдингом, ярлом? Но верность у этих народов не покупалась за деньги. У нанятых воинов очень скоро зарождалась простая мысль: "Зачем мы будем довольствоваться жалованьем, когда это так просто — прирезать нашего вождя вместе с его наследниками и забрать ВСЁ его богатство?" Что и происходило много, много раз.