Картошку и пастернак Рейчел съесть не может, в них слишком много углеводов. А хлебный соус – он ведь приготовлен, ну ясно, из хлеба. Никто, вот буквально никто-никто не ест хлеб. Белая мука приготовлена из самых вредных частей пшеницы, которую к тому же еще и генетически модифицировали, чтобы люди на нее подсаживались, как на опиум. Это Рейчел объяснил ее старший брат Эллиот. Рафинированная мука застревает в маленьких штуковинах в животе, раздражает их, и желудок так воспаляется, что разрывается, и клочки белой муки носятся у тебя прямо в крови, и ты от этого можешь даже умереть или заболеть шизофренией. А белый соус приготовлен из молока, то есть из кровавого гноя порабощенных коров, которых сначала насильственным образом заставляют забеременеть, а потом отнимают новорожденных детей. От молочных продуктов люди жирнеют и покрываются прыщами, потому что молоко не предназначено для того, чтобы его употребляли взрослые человеческие особи. От них у людей появляется много слизи, она льется из носа длинными соплями и иногда попадает в мозг. Человек может даже захлебнуться в собственной слизи, ну и правильно, так ему и надо.

А клюквенный соус, в свою очередь, почти полностью состоит из сахара. Рейчел видела, как мать его готовит, рано утром, когда за окнами еще было темно. Мать стояла на кухне в белом халате, шея перемазана тональным кремом, и размешивала в кастрюле целый стакан белого (БЕЛОГО!) сахара с замороженной клюквой.

– Не говори брату, – сказала она тогда Рейчел.

Так много вещей целиком состоит из сахара. Хлеб, даже если съесть его вообще без всего, превращается у тебя в желудке в целую миску сахара. Буквально в целую миску. То же самое с фруктами. Алчные испорченные фермеры нарочно вывели такие сорта фруктов, в которых этого сахара буквально через край. Если не собираешь ягоды где-нибудь в лесу, можешь с таким же успехом съесть пакетик “Харибо” (а они хотя бы вкуснее, положа руку на сердце). Жареная картошка – это тоже сахар, только облитый жиром и подожженный, чтобы вызвать у тебя рак. Мама Рейчел жарит картошку на гусином жире, и это такая мерзость, что даже думать об этом невозможно. С пастернаком – та же история, только он на вкус хуже, чем картошка.

Толстой девочки, которой была Рейчел, той, которая съедала по две или три порции жареной картошки, а в рождественские каникулы уплетала бутерброды с жареной картошкой и одна съедала целую банку шоколадных конфет “Розы”, больше нет. Она умерла. Похоронена. Ее тело истлело и разложилось. Теперь она съедает пополам с братом мисочку киноа, на приготовлении которого он настоял, потому что это полезная пища, а все остальное дерьмище на столе – нет. Он – веган, но говорит, что Рейчел веганкой становиться еще рано. Ей надо начать с палеодиеты и сидеть на ней, пока не похудеет, а уж потом можно будет переходить на овощной режим. Последние несколько лет он с ней почти не разговаривал, а тут вдруг все это.

Спортивный зал открывается на второй день после Рождества, и Эллиот берет Рейчел с собой. На этот раз он не заставляет ее прятаться в зале кардиотренировок и притворяться, что она ему никакая не сестра, пока он зависает с друзьями в качалке. Старая спортивная одежда ей уже велика, так что утром Рейчел проскользнула к маме в спальню и нашла там пару тренировочных леггинсов и черный топ “Найк”, который надела поверх розового спортивного лифчика – раньше он был ей мал, а теперь нормально. На шею повесила несколько рядов цепочек, а на ухо нацепила кафф – если не приглядываться, кажется, что у нее проколот хрящ. Вот сбросит еще фунт и вставит сережку в пупок. Она уже выбрала себе в магазине “Клерс” серебряную штангу для пирсинга со свисающим индийским амулетом. Каждый день заходит на нее посмотреть. Впервые в жизни она осознает, что вещь вроде этой может принадлежать ей. Пока что это лучшее Рождество в ее жизни.

Ладно, никто точно не знает, куда подевался отец после того, как в первый вечер Рождества все друг на друга орали, и бабушке, наверное, осталось жить неделю или две, а сестра опять в рехабе, и… Но кому до всего этого дело? На нее сегодня смотрит Джордон: реально, смотрит. В какой-то момент он даже упоминает ее в разговоре и называет – на полном серьезе! – “классная сестренка” Эллиота. И все делают ей комплименты, дают советы, даже ужасные близняшки-инструкторши по фитнесу, Милли и Иззи, смотрят с восхищением на плечи Рейчел и на живот и задают вопросы про ее диету и беговую программу, и впервые в жизни в этот вечер Рейчел засыпает с ощущением радости, тепла и свободы.

После стольких лет у нее наконец-то есть ответ.

У НЕЕ ЕСТЬОТВЕТ. И все это время он лежал у нее под носом, заколдованный прекрасный принц в лягушачьей шкурке.

Замок находится на острове, попасть на который можно только по воздуху. Это где-то в Шотландии. Или, может, в Ирландии. В каком-то кельтском холодном краю. Они приземляются на вертолетную площадку и, похрустывая гравием, идут по дорожке, где их встречает кто-то. Дворецкий? Таш не знает, как положено называть такого человека, но он тут явно работает. У него в руках папка, а на ногах – начищенные туфли. Он пожимает руку тете Соне.

– Молодежь в горячих ваннах, – говорит он Наташе и берет у нее сумку. – Я провожу вас в комнату, чтобы вы приготовились.

Наташа идет за ним к боковому входу в здание. Похоже на школу. Поднимается по черной лестнице, по коврам, которые знавали лучшие времена, и дальше – по коридору, где холодно из-за того, что открыто окно, и в воздухе стоит запах плесени. Дальше начинается коридор подлиннее и пошире, на стенах – большие белые пятна в тех местах, где раньше висели картины, и торчат обрывки проводов от бывших ламп.

Это напоминает Таш о картинах в кабинете директора. Все эти лошади.

– Недавно заселились, – говорит дворецкий. – Полная разруха.

Она не привезла купальник. Правда, уж лучше остаться у себя в номере и приготовиться к вечеру. И не отвлекаться на молодых людей и ванны. А отец тоже здесь будет? Она ежится от волнения. Она уже почти забыла, как он выглядит. Пытается представить его себе, но на ум приходит только стареющая поп-звезда. Как ее зовут, эту поп-звезду? Пол Маккартни. Отец Стеллы, которая делает спортивную одежду. Перед глазами возникает картинка, как Тиффани пишет ему, старинному битлу по имени сэр Пол, своей французской перьевой ручкой бирюзового цвета и спрашивает, правда ли, что он мертв, а то про обложку альбома “Abbey Road”[32] рассказывают всякое. Девочки обожают “Abbey Road”. Они нашли диск под кроватью у Бьянки, вместе с нотами и тремя пакетами подгнившей недожеванной пищи. Ясно ведь, подумала тогда Наташа, что, если человек собирается совершить самоубийство, он не станет оставлять под кроватью секретные сумки с едой? Вряд ли Бьянке хотелось бы, чтобы кто-то такое увидел? Но Таш не знала точно, почему она так думает и правда ли это. Другим она ничего про это не сказала. Она просто присоединилась к остальным, когда все заохали, какая это гадость, и потихоньку пошли и выбросили пакеты в мусорный бак у кухни.