Договорить я не успела, Артему позвонили на мобильный. Ондолго слушал, отвечал односложно и косился на меня. Закончив разговор, онсообщил:

– Только что звонила уборщица с железнодорожноговокзала, утверждает, что видела убитую.

– Которую? – поинтересовалась я.

– Откуда я знаю? Говорит, по телику показывали, и она,как честный гражданин…

– Она хоть свою фамилию назвала?

– Назвала. Сидоркина Анна Ивановна. Нарушая всеизвестные мне правила, я лихо развернулась и помчалась в сторонужелезнодорожного вокзала. После недавней реконструкции он выглядел роскошно.Реконструировать его начали лет десять назад, но лишь при правлении Деданачатое довели до конца, и теперь здание девятнадцатого века радовало глаз. Дедэтим очень гордился, я, кстати, тоже. Я вообще люблю гордиться, это наполняетмою жизнь смыслом. На торжественном открытии я выступала с длинной речью,которую произнесла по памяти (память у меня хорошая), и многие решили, что яумная, а некоторые даже зауважали. В общем, железнодорожный вокзал рождал уменя приятные ассоциации. Я улыбнулась, чем вызвала недовольство Артема, оннахмурился. Похоже, парень глаз с меня не спускает. Знать бы, к чему такое?Может, посоветовал кто, а может, влюбился. Почему бы и нет? Девушка я привлекательнаяво всех отношениях, хоть сейчас на конкурс красоты, плюс ум, незаурядноеобразование и перспективы. Есть с чего разума лишиться простому менту вродеАртема.

Я улыбнулась шире, а он еще больше нахмурился.

– Что у тебя за манера зубы скалить? – спросил оннедовольно.

– Так они у меня красивые.

– Кто? – вроде не понял он.

– Зубы. Вот и показываю товар лицом.

Он неожиданно засмеялся и покачал головой.

Припарковав машину возле служебного входа, мы вошли в зданиевокзала. Не так давно меня здесь буквально носили на руках, оттогосоориентировалась я быстро. Через пару минут мы обнаружили дверь с надписью“Отдел кадров”, вошли и были встречены юрким мужчиной неопределенного возраста.Не успела я объяснить, что привело нас сюда, а Артем предъявить удостоверение,как дядечка ласково запел:

– Знаю, знаю. Сидоркина звонила из моего кабинета идаже по моей настойчивой рекомендации. Я своих людей знаю, а они меня. Контактполный. Вот она и пришла посоветоваться, так, мол, и так, Семен Иванович,узнала я этих женщин, что в универмаге убили, а вот в затруднении, стоит лизвонить? Я, конечно, призвал ее к ответственности.

– А где можно найти Сидоркину? – мило улыбнуласья, сообразив, что дядя любит поболтать и конца этому не предвидится.

– Один момент, сейчас вызовем. – Он шагнул кдеревянной перегородке. – Зиночка, найди Сидоркину по селекторной.

А я только тогда заметила, что в комнате мы не одни. Заперегородкой сидела женщина, выражение лица у нее было мученическое, онакивнула, но, стоило Семену Ивановичу отвернуться, скроила ему рожу, ничуть нестесняясь нас. Должно быть, допек.

Минут через пять, в течение которых Семен Иванович неутомимопродолжал ораторствовать, дверь открылась, и вошла девушка лет двадцати, вджинсах и сереньком свитере.

– А вот, пожалуйста, наша героиня, – заголосилдовольный Семен Иванович.

Девушка настороженно посмотрела на нас, а Артем протянул ейудостоверение.

– Вы Сидоркина? – спросила я, хотя могла бы и неспрашивать. Если честно, я почему-то ожидала увидеть старушку, из тех, кому довсего есть дело, и появление юной особы слегка меня удивило.

– Я, – согласилась она без всякой охоты, косясь наСемена Ивановича.

– Где мы могли бы поговорить? – спросил Артем,Семен Иванович засуетился.

– Из уважения к заслугам Ольги Сергеевны…

– Думаю, нам лучше пойти в кафе, – нахмурилась я,давая понять, что он может провалиться к чертям со своим уважением и моимизаслугами.

Сидоркина равнодушно пожала плечами, и мы вместе покинуликабинет. Однако лишь только мы удалились от него метров на десять, девушкапреобразилась, сонное выражение с ее лица исчезло, и она вполне отчетливопробормотала:

– Козел.

– Это вы дядечку так? – усмехнулась я.

– А то… Зануда. Еще и руки распускает. Подкрадетсясзади… Я ему на прошлой неделе ведром заехала, думала, уволит, ничего…

– А почему в уборщицах? С пропиской проблемы?

– Я на вечернем учусь, здесь зарплата хорошая, а работыя никогда не боялась. Работа не унижает, вот воровать – это грех. –Говорила она вполне искренне, и, сказать честно, мне она понравилась, шагалашироко, уверенно, было в ней что-то мальчишеское.

Кафе наплывом посетителей похвастать не могло. Артем заказалкофе, мы устроились за столиком, а я попросила:

– Что ж, Аня, рассказывайте.

– Значит, так. Было это в прошлый понедельник. Мойучасток, ну, где я убираюсь, возле камер хранения. Там я его и заметила.

– Его? – не поняла я.

– Ну, парня этого. Стоит, значит, парень, а я полы мою,он мне, конечно, мешает. Поначалу я внимания не обратила, что он кого-товысматривает, а потом увидела женщину возле первого выхода, он с нее глаз неспускал. Она ближе к дверям, а он, значит, за тумбу. Ну, думаю, не иначе каксвистнуть чего хочет. Хотела подойти и предупредить ее, шпаны развелось, но тутона к нему повернулась и рукой махнула. В общем, ясно стало, знакомы они.

– И эта женщина была Вероника Серафимович?

– Ну, я не знаю, Серафимович или нет, не помню яфамилии.

Артем достал фотографию и положил перед ней.

– Она?

– Нет. Эту она встречала.

Мы быстро переглянулись, и на стол легла фотография Ивановой.

– Да. Это она.

– Точно? – чувствуя холодок вдоль спины, спросилая.

– Точно. Я ее хорошо запомнила, она тут минут двадцатьстояла, поезд задерживался.

– И она встретила Веронику Серафимович, то есть вот этуженщину на фотографии?

– Конечно. Я уже об этом рассказывала.

– Кому? – в два голоса спросили мы.

– Ну, менту… милиционеру, что всех тут расспрашивал.Ходил с фоткой, то есть их тут много ходило, ну и ко мне подошел. Я ему все ирассказала.

– Когда вы с ним беседовали?