запивали невероятным количеством чашек чая с молоком, сливками и безо всего, наслаждаясь его натуральным вкусом.

Но Оливия сдержала свое обещание. Перед тем, как они зашли в кафе, Альф ее поцеловал, и она, делая заказ, отказалась от свежевыпеченной булочки с маком, которую обожала.

Уже перед самым концом ланча Оливия внезапно заметила молодого щеголя, который приставал к ней на трибуне после матча. Он сидел в одиночестве за столиком в дальнем углу зала, даже не сняв с головы своей шикарной велюровой шляпы, почти скрывавшей его лицо, и пил, несмотря на столь ранний час, джин. Ноздри его горбатого носа, который выдавал в нем чистопородного француза, трепетали от удовольствия. Казалось, он не обращал никакого внимания на девушку. И Оливия решила ничего не рассказывать о нем своему спутнику, чтобы не вызывать его ревности.

— А теперь нам не мешало бы прогуляться, — сказала Оливия, когда они вышли из ресторанчика. — До five o’clock у нас еще есть пара часов. Проведем это время с пользой для своих желудков.

Альф не возражал. Он любил прогулки по окружающим кампус садам и лесам вдвоем с Оливией. Как ни прекрасен был расположенный в самом центре университетского города Founder’s building, считавшийся самым красивым зданием в мире, но юноша отдавал предпочтение природе. Founder’s building всего лишь копировал знаменитый замок Шамбор из долины Луары, выстроенный по королевскому капризу Франциска I в XVI веке. А природа была оригинальна и неповторима.

Если смотреть с высоты птичьего полета, то можно было увидеть, что кампус университета окружен густыми зарослями. Ночью в них можно было даже заблудиться. Но Альф хорошо ориентировался в любом лесу. И он подсмеивался над Оливией, которая с опаской относилась к ночным прогулкам.

— Твое имя в переводе означает «оливковое дерево», — говорил он. — Как же ты можешь бояться деревьев, своих сестер и братьев? Только обратись к ним, и они покажут тебе дорогу из леса.

— И тогда я точно умру от страха, — заявляла Оливия. — Как только со мной заговорит какое-нибудь дерево. Мне достаточно того, что они разговаривают с тобой. Знаешь ли, это может свести с ума любую здравомыслящую девушку — то, что ее парень общается с деревьями.

— Не они со мной разговаривают, а я умею их слушать, — поправлял ее Альф. — Как говорит мой дед, эта способность у меня от природы.

— Тогда расскажи мне, о чем говорят деревья, — просила девушка.

И Альф рассказывал. Оливия слушала. Время протекало незаметно. Они возвращались в кампус уставшими от прогулки и бесчисленного количества поцелуев, которыми девушка не забывала вознаграждать рассказчика.

— Это плата за интересную экскурсию, — говорила она с самым невинным видом. — А чем еще может расплатиться бедная студентка?

Альф делал вид, что сердится, а Оливия смеялась над его нахмуренными бровями. Они любили друг друга и были счастливы, как два только что научившихся летать и покинувших родительские гнезда птенца, уже чувствующие себя взрослыми птицами.

Но в этот день Альф был не так разговорчив, как обычно, и Оливия вскоре заметила это. Сначала она приписала это усталости после матча. Но потом поняла, что причина другая. Альф хотел что-то ей сказать, но не решался. А она долго не решалась спросить, опасаясь услышать что-нибудь неприятное. Наконец не выдержала.

Это случилось, когда они присели ненадолго отдохнуть под старым могучим дубом, который Альф предпочитал всем остальным из-за его возраста, а Оливия — потому что у его подножия всегда были насыпаны сухие листья, на которых было очень удобно сидеть, прислонившись к теплому плечу Альфа.

— Послушай, Альф, если ты познакомился с какой-нибудь дриадой и боишься мне об этом сказать, страшась разбить мое девичье сердце, то напрасно, — с улыбкой произнесла Оливия. — Я пойму и прощу.

— О чем ты, Оливия? — с недоумением взглянул на нее юноша.

— О том, что ты еще ни разу не поцеловал меня после ланча, — с наигранной веселостью ответила Оливия. — Так порядочные юноши с девушками не поступают.

И Альф поцеловал ее. В ветвях дуба шумел ветер, шуршали опавшие листья, тихо пели птицы, обманутые тишиной. Когда Оливия смогла оторваться от его губ, у нее кружилась голова, а ноги обмякли настолько, что она не смогла бы встать. Но это не могло заставить ее свернуть с выбранного пути.

— Хорошо, убедил, — сказала она. — Дриада здесь не при чем. Но кто или что тогда встало между нами в этот прекрасный день триумфа «Носорогов» над «Буйволами»?

— Эйлин-Мор, — грустно улыбнувшись, ответил Альф.

Сердце в груди Оливии вдруг перестало биться.

— Какое чудесное имя, — пересохшими губами произнесла она. — Ты познакомишь меня с нею?

— С ним, — поправил ее юноша. — Это остров.

Сердце в груди девушки сделало сумасшедший кульбит и снова принялось за свою работу. Ее щеки опять порозовели.

— Тогда тем более, — сказала она. — Обожаю знакомиться с островами. Надеюсь, он меня не разочарует.

— Ты действительно этого хочешь? — с затаенным волнением спросил юноша. — Ты не шутишь?

— Нет, не шучу, — перестав улыбаться, ответила Оливия. — Но, может быть, ты мне все-таки объяснишь, о чем речь? Я ничего не понимаю.

— Эйлин-Мор — это остров невдалеке от западного побережья Шотландии, на котором живет мой дед. И он ждет меня. Я имею в виду деда. Хотя мне иногда кажется, что и остров тоже.

— Как это — остров тебя ждет? — удивилась Оливия. И продекламировала из «Короля Лира»: — «Так объяснись!»

— Эйлин-Мор — не обычный остров, каких много у берегов Шотландии. Если смотреть со стороны моря, то своими очертаниями он напоминает гигантскую каменную женщину, уснувшую вечным сном. Дед рассказывал мне, что это Великая Эльфийка, праматерь всех эльфов. Она окаменела вместо того, чтобы умереть и превратиться в прах. И в то же время она как будто живая, и все чувствует и понимает.

— Мистика какая-то, — зябко передернула плечами Оливия. — И ты говоришь, что эта каменная баба ждет твоего возвращения?

— Вообще-то я говорил, что меня ждет дед, — запротестовал юноша. — А Великая Эльфийка — это так, к слову пришлось. Хотя, знаешь, дед говорил, что мы ее потомки. И если с нами случится беда, то она восстанет из мертвых и защитит нас.

— И давно он…, — начала Оливия, но вовремя прикусила язычок. Подумала и закончила фразу уже по-другому, чем собиралась: — Давно твой дед считает себя потомком этой так называемой Великой Эльфийки?

— Я понимаю, это может показаться тебе странным, — огорченно вздохнул Альф. — Возможно, я просто привык к его чудачествам, и ничего не замечаю. Мои родители… Дед рассказывал, что они погибли в авиакатастрофе сразу после моего рождения. И он заменил мне отца и