А ещё секунду спустя в руках у Поклепа самсобой возник небольшой глиняный сосуд, покрытый древними письменами. Вид усосуда был такой, будто ему долго пришлось провести в земле или, по меньшеймере, в сырости. На горлышке кувшина красовался! ярлычок: «Хранилище духовТибидохса. Дату заточения см. на пломбе. Спирт 22%. Сахар 160 г/дм5Потусторонние примеси не более 4, 2%. Срок годности не ограничен».

– Как интересно! Скажите, а какая датазаточения? – немедленно оживился «хочувсезнайка» Шурасик.

Поклеп Поклепыч неохотно взглянул на пломбу.

– А-а, ерунда... Всего лишь первоетысячелетие до нашей эры, – буркнул он и медленно занес сосуд над головой.

Сообразив, что сейчас произойдет, ДусяПупсикова пронзительно взвизгнула и попыталась превратиться в пряник. Шурасикстал быстро заползать под парту, продолжая строчить что-то в тетрадке. КузяТузиков... впрочем, говорят, некоторые дистрофики из лопухоидов прячутся заудочкой... что же удивительного, что потомственный маг Тузиков (его отец,кстати, выловил и оживил небезызвестную собачку Муму!) ухитрился исчезнуть засвоим реактивным веником? Этот веник он повсюду таскал с собой и даже, послухам, ночью клал его под одеяло.

– Убивают! Кто-нибудь, поставьте мнепамятник! – выглядывая из-под стула, голосила Склепова.

– Что за фокусы, второй класс? –рявкнул завуч. – К чему эти дешевые эмоции? Разумеется, это не самыйсильный и не самый опасный дух из существующих. Все-таки первое занятие.Правда, никто толком не знает, что у этих духов на уме. Не исключаю, что,освободившись, он решит в кого-нибудь вселиться, прогнав хозяина, так чтоследуйте своим записям...

Поклеп улыбнулся в явном предвкушении: видно,сообразил, что толковых записей ни у кого быть не может: все повыцветало.

– Так-то вот, дорогие мои... Мало ли чтовзбредет в голову духу, который несколько тысяч лет был в заточении? Не правдали, Ягунчик? – добавил завуч совсем уж вкрадчивым и подозрительно ласковымголосом.

Баб-Ягун ничего не ответил. Таня услышала, какпод партой у него застучали коленки.

Тем временем, насладившись всеобщим ужасом,Поклеп разжал руки. Глиняный сосуд ударился о каменный пол и разлетелсявдребезги. Таинственные знаки на черепках растаяли. Что-то незримое иодновременно осязаемое появилось в воздухе. Класс в мгновение ока наполнилсятысячью голосов, Голоса звучали повсюду – громкие, раздраженные, на сотняхразных языков. Тут были и плач, и крики, и истеричный хохот.

Ягун вцепился в парту. Его талисманыоглушительно трескались, реагируя на присутствие потусторонней силы. Казалось,будто в карманах у него взрываются петарды. После каждого взрыва внук Яггеподскакивал на стуле и безуспешно пытался сорвать куртку, но не успевал, потомучто у него уже лопался следующий талисман.

Поклеп Поклепыч злорадно ухмылялся, наблюдаяза его отчаянными попытками:

– Запоминайте, второй класс! Вот вамнаглядный пример хронического головотяпства! Определенные типы защитныхталисманов не столько спасают от духов, сколько притягивают их. К тому же магияодного талисмана часто перечеркивает магию остальных...

БАХ! Ягун подскочил к потолку.

– А вот что бывает с теми, кто слишком ужперестраховался. Вы не хотите поделиться с классом своими ощущениями, господинвнучек? Не правда ли, они неподражаемы? – рассуждал Поклеп.

Но Баб-Ягун ни с кем не желал делитьсяощущениями. Он торопливо сдирал свою взрывающуюся, дымящуюся куртку.

Голоса завывали. Факелы плевались искрами.Некоторые чадили и гасли, исходя завистливыми струйками дыма. Казалось, что-тоневидимое плывет вдоль стены, неуклонно приближаясь к Ягуну. Шурасик, сидя подпартой, как в окопе, поспешно бормотал заклинания, однако ему явно не хваталоуверенности, Искры, выскакивающие из его кольца, были совсем слабыми.

Наконец Ягуну удалось справиться с «молнией»,Приспустив на плечах куртку, он поспешно выхватил что-то из внутреннего карманаи вскинул над головой.

– Ой, мамочка моя бабуся! Вот тебе!Получай! – крикнул он.

Тане почудилось, что это осколок черногозеркала, Сотни теней рванулись к нему, словно их притягивала неведомая сила. Апотом Ягуна будто толкнуло в грудь порывом ветра. Он отступил на полшага, но устоял.На миг в зеркале отразилось нечто расплывчатое, мерзкое, безликое – отразилось,взревело и отступило...

– Ы-0-О-О-У! – страшный, всевозрастающий рев наполнил класс. Брызнули стекла, Чудилось, барабанныеперепонки вот-вот лопнут.

– Паранойус крышус срывание! Маразматуткульминационит! – тонким, сдавленным голосом крикнул кто-то.

Таня повернулась на крик и едва узналасурового завуча. Поклеп Поклепыча словно подменили. Кри-венькая ехидная усмешкаисчезла с его лица, будто стертая мокрой тряпкой. Теперь лицо его былоперекошено от ужаса. Поклеп ещё раз выкрикнул заклинания.

Его перстень полыхнул спаренными краснымиискрами, но почти сразу, расплавившись, стек с пальца. Завуч взвыл от боли.

А в классе уже бушевала настоящая буря. Партытряслись и дрожали, точно подвергшиеся внезапной атаке полтергейстов. Тетрадираздирало в клочья и пургой осыпало учеников. Поклеп, оставшийся без кольца,ничего не предпринимал. Он лишь дул на палец и злобно полыхал глазками.

Дверь сорвало с петель. Что-то неосязаемое, яростное,могучее пронеслось по коридору и затихло, замерло, раздробившись в лабиринтахТибидохса.

Опомнившийся Поклеп Поклепыч подскочил кБаб-Ягуну и, выхватив у него зеркало, разбил его вдребезги. Потом, похрустываяартритными коленками, принялся приплясывать на осколках.

– Ты соображаешь, что натворил, а?Зомбировать тебя мало, а! Скажи спасибо, что у меня нет кольца! Я превратил бытебя на двадцать лет в дождевого червя! Нет, вы это видели, а? –взвизгивал он, топча битое стекло.

– Но почему? Что я такогонатворил? – прошептал Баб-Ягун.

Он стоял растерянный и зеленый, не понимая,что происходит.

– Нет, вы слышали: «Что я натворил!» Ятебе объясню! Этот дух был не опасен, но твое идиотское стекло все испортило! Ине смей говорить, что не знал! Дух, увидевший себя в зеркале, становитсясильнее в сотни раз, – брызжа слюной, заорал завуч.

– Но я... прочитал, что черное зеркалоусмиряет духов... – попытался возразить Ягун.