– Почему вы не послали за мной, девочка? – не удержался он от вопроса. – Отчего не дали мне знать, что вы несчастны, что вам нужна помощь? Неужели забыли, что я ваш друг?

Мука в ее глазах разрывала ему сердце.

– Вы так и не приехали ни разу.

– В ту ночь у меня не было выбора.

Тогда он был готов обесчестить дочь лучшего друга, а ведь всего пару часов назад Олаф рассказал ему, какие надежды возлагает на брак Зарабет, когда она достигнет восемнадцатилетнего возраста. Эти планы никак не были связаны с шотландцем, который топил горе в виски и забавлялся со служанками из кабаков. Олаф хотел, чтобы Зарабет вышла замуж за герцога или иностранца королевских кровей. Ей дано было высокое положение по рождению; она должна была взлететь еще выше.

Вечно пьяного лэрда, в доме которого с завидным постоянством обрушивается потолок, никак не назовешь высокородным, по крайней мере не для Олафа. Игану Макдоналду не суждено было жить в пряничном домике с прекрасной принцессой.

Сейчас Зарабет сверлила его гневным взглядом, и ее глаза казались столь же синими и манящими, как в ту далекую ночь.

– Вы уехали, потому что я самым бесстыдным образом просила поцеловать меня? – спросила она. – Вам следовало рассмеяться и напомнить мне, что надо не терять головы. Мне было бы обидно, но со временем я пришла бы в себя.

У него пересохло в горле, когда он вспомнил долгую скачку прочь из ее дома. Он понимал тогда, что теряет нечто, чем, кстати, никогда не мог бы владеть.

– Но я не смог бы остановиться, не смог бы смеяться, – тихо ответил Иган. Он подошел к Зарабет совсем близко и взял в ладони ее лицо. – Думаете, мне не хотелось взять то, что вы мне предлагали? Я был пьян, а вы так прекрасны. Я мог бы повалить вас на пол и сделать с вами, что хотел, и не важно, о чем на самом деле вы думали. Вы жаждали поцелуя. Я же хотел получить все. Все! – Он тяжело вздохнул. – Вы не представляете, как мне было тяжело повернуться и уйти.

Она с трудом проглотила стоящий в горле ком.

– В ту ночь я бы дала все, что вы хотели.

У Игана закружилась голова. Какая сладкая у нее улыбка! Как его тянет к ней! Ему следовало бы дать медаль за то, что он нашел в себе силы тогда уйти.

– Да, – согласился он. – А потом горько пожалели бы.

Она тихо ответила:

– Вы разбили мне сердце.

Свое собственное сердце он тоже разбил.

– Простите меня, девочка. Ваш отец был для меня всем. Он вернул меня к жизни, когда никто в целом мире не верил в меня. Я любил его. Не мог же я отплатить ему бесчестьем единственной дочери! Я предпочел уехать.

Она потупилась, ресницы закрыли глаза.

– Конечно, со временем я это поняла. Разве можно предать дружбу из-за каприза восемнадцатилетней девчонки?

Кончиком пальца он погладил ее подбородок, хотя больше всего на свете желал провести пальцем вниз по ее горлу, расстегнуть пуговицы на ее корсаже и коснуться теплой окружности груди.

– Я не хотел вас оскорбить. Но оскорбил бы, если б остался.

Ее губы раскрылись, алые и зовущие. Он мог бы наклониться и прижаться к ним губами, провести языком, ощущая их на вкус. Он мог бы покрыть легкими, как перышко, поцелуями шею, поймать зубами верхнюю пуговицу скромного платья.

Наверное, ее взгляд смягчился бы, она вскрикнула бы, сдаваясь на милость победителя, и привлекла бы его к себе, как в ту ночь, много лет назад. Его руки проникли бы под платье и стянули бы его вниз, наслаждаясь нежностью ее кожи.

Иган впился ногтями в свои ладони. Ее нужно защищать, не совращать. И он достаточно умудрен жизнью, чтобы оставить ее в покое.

Его тело рвется к ней, едва хватает сил терпеть эту муку. К черту.

– Оглядываясь назад, – сказала она, отступая, – я предпочла бы, чтобы вы совратили меня в ту ночь. Тогда бы я не вышла за Себастьяна, и на мою долю не выпало бы столько испытаний.

Нельзя было, чтобы воображение увело бы его так далеко! Он повалил бы ее на пол, задрал бы юбки и прижался бы твердой плотью к жаркому потайному местечку. Он забрал бы ее невинность, зато лишился бы ее доверия и дружбы. Он погубил бы ее. Зарабет и ее отец никогда не простили бы его. Уж лучше сбежать – что он и сделал.

– Девочка, вы устали, – сказал он ласково. – Вам надо поспать.

Ее брови взлетели вверх, и она снова взяла шутливый тон, не ведая, что за мысли бродят в его голове:

– Если вы решите спать на диване, я не усну вообще из-за вашего храпа. Я лишусь и репутации, и хорошего сна.

– Нет. Я поставлю походную кровать за дверью вашей комнаты.

Зарабет удивилась:

– Что? Но вы сказали…

Иган смотрел, как она краснеет, осознавая вдруг, что он вовсе не собирался спать в одной с ней комнате.

– Вы ужасный человек, Иган Макдоналд!

Он поклонился ей преувеличенно низко.

– Обожаю маленькие розыгрыши. А теперь я ухожу, так что ничто не потревожит вашу стыдливость.

Его сердце глухо забилось, когда он представил себе – вот, оставшись одна, Зарабет медленно снимает с себя одно одеяние за другим. Затем, потянувшись, словно кошка, погладит усталые ноги, прежде чем скрыть наготу под ночной рубашкой.

Зарабет сделала страшные глаза.

– О, прошу вас, Иган, уходите же скорее.

Она отвернулась, а он пулей вылетел из ее спальни, боясь, что она увидит, как он возбужден.

* * *

Зарабет спала очень плохо.

Обдумав спор с Иганом, она пришла к выводу, что с ее стороны было просто смешно сердиться на него за то, что он ни разу не приехал в Нвенгарию. Он понятия не имел, что представляет собой Себастьян и через что ей пришлось пройти. Никто этого не знал, даже ее собственный отец, пока она не сбежала от Себастьяна и не поведала обо всем Деймиену.

Живя замужем, она никак не могла послать Игану весточку. Себастьян и его ненавистный секретарь барон Невил прочитывали каждое письмо, что она писала, и всегда обнаруживали письма, когда она пыталась отправить их тайно. Потом следовало наказание. Разумеется, Себастьян и пальцем ее не тронул – боялся разрушить благородный образ, который он пытался демонстрировать миру. Но его извращенный ум всегда находил способ наказать жену побольнее.

Она одевалась и вела себя так, как было угодно ему. Она могла разговаривать только с нужными людьми, посещать мероприятия, выбранные мужем. Непослушание строго каралось – он вымещал зло на Зарабет или, что еще хуже, на ее горничных. Мало-помалу ему удалось согнуть ее до земли, отлучить от друзей, даже от собственной семьи.

Себастьян следил за каждым ее шагом, но так и не догадался, что она владеет необычными способностями. Она узнала о планах убить Деймиена, уловив в голове мужа шальную мысль. Зарабет до сих пор помнила, какой ужас охватил ее той ночью. Она не могла больше прятаться и делать вид, что ничего не происходит. Поняла, что настала пора действовать.