– А я вообще не собираюсь вкалывать на эту власть, – сказал Арсений. – Они стараются только для себя, любимых. Элитные дома, яхты, самолёты, всё супер, люкс. Все эти депутаты, министры… Как все пели раньше: «Владеть землёй имеем право, Но паразиты – никогда!» Фиг получилось.

– Да, страну, конечно, грабят, – сказал Антон, – мало честного осталось. Такую страну угробили!

– Зато доктора наук размножаются, – вставил Гринберг.

Главное было держаться друг за друга. Их дружба была лучшим приобретением. То, что произошло у Антона с Магдой, не обсуждалось. Объяснить толком Антон не мог, не хотел. Просто – не получилось.

Арсений был уверен: если бы она не уехала, Антон уже отпал бы от неё, всё дело в разлуке, разлука раздувает чувства, разлука украсила их роман, по сути, обычный роман, таких у Антона хватало. Но тут, конечно, всё красиво: их отцы – враги, отцы воевали друг с другом, дети влюбились. Вопреки своим народам.

Арсений, человек деловой, считал, что Антон должен взять отпуск, слетать в Берлин, и, как говорил поэт: «Ты прилетишь, и ты найдёшь совсем не то, что ты оставил». Наверняка будут довольны.

Рувиму не нравилось, что она немка. Среди антисемитов немцы для него были самые неисправимые. Арсений допытывался, что за семья.

– Кто у неё отец, он воевал?

– Наверное.

– Ты с ним общался?

– Нет.

– Почему?

– Не пришлось.

– Напрасно не общался, всё же это много значит – родители, родословная.

– А ты свою Юлю оформлял в отделе кадров?

– Не смешно. Ты мне не безразличен, ты уверен, что её отец не нацист?

Антон улыбнулся:

– В этом уверен. Но это ничего не меняет. Я её люблю, этого достаточно.

Арсений внимательно разглядывал его:

– Что-то ты темнишь, парень.

Антон никому не мог толком объяснить, почему они с Магдой расстались. И ничего нельзя исправить, с этим надо примириться. Так и останется: он – тут, она – там. Постепенно всё зарастёт, ибо всё зарастает.

Новый год встречали у Гринбергов. Компания была небольшая. Все парами. Антон пригласил Лизу, но она давно договорилась со своим Серёжей. В самый канун он извинился, сообщил, что с родителями летит в Лондон, отца пригласила какая-то корпорация. Лиза расстроилась, никого видеть не желала, уехала к маме в Боровичи.

У Гринбергов было хорошо и немного грустно, как бывает в новогоднюю ночь. С каждым пришла печаль несбывшихся надежд. Поскольку Антон единственный был одинок, Юля пригласила свою подругу Азу. Шепнула Антону: «Не будь с ней букой, она умница». Аза старалась его накормить, усердно накладывала фаршированную рыбу, хвалила салаты, паштеты. Ничего купленного, всё домашнего приготовления. Сейчас это редкость, хозяйки не хотят возиться, купят готовое в магазинах, и ладно. Да и вообще больше зовут не домой, а в ресторан.

С этого у них завязался разговор. Аза поделилась своими наблюдениями. Как меняется уровень женщин в последние годы. Им, психоаналитикам, заказали об этом исследование. Цифры поражали Антона. Посещение выставок, театральных премьер, концертов – всюду женщин больше, чем мужчин. Они читают больше, их всё больше в туристских группах. Среди потребителей культуры процент мужчин быстро уменьшался. Почему?

Тут их прервало выступление президента.

Президент задушевно повторял то же самое, что и в прошлый год, говорил то, что до него говорили другие начальники, – те же пожелания, те же достижения, обещания, всё идёт наилучшим образом и будет ещё лучше.

– Так что никаких надежд, – подвёл итог Арсений.

Тем не менее все весело чокнулись, шумно поздравляли друг друга. Вручали подарки. Надежда не покидала их. Иначе им было бы не прожить.

Главным угощением был гусь с яблоками. Антон наслаждался чревоугодием. Коньяк был настоящий. Елка стояла настоящая. И торт, изготовленный женщинами, был настоящий. Сказочно украшенный. Кофе сварен по всем правилам.

«Достаточно иметь совсем немного друзей, когда они настоящие, – думал Антон. – Их можно любить, и терпеть, и доверять».

Кто-то вспомнил про сочельник, и, хотя до сочельника была ещё неделя, затеяли гадание. Вызвалась Аза. В Японии у отеля, где она жила, сидели хироманты. У них она выспросила, как гадать по ладони.

Все уселись кружком. Каждому она нашёптывала на ухо что-то конкретное – кто-то смеялся, кто-то удивлялся, иные погружались в задумчивость. Юля всплеснула руками, вскрикнула: «Спасибо!» Антона поразило, как она разом похорошела. Он никогда не мог понять, как они сошлись. Арсений был «жгучий красавец», спортсмен, отличный инженер с математическим даром, Юля – выше ростом на голову, добрейшая клуша, хохотушка, модница. «А как Адам выбирал Еву? – сказал Арсений. – Бог не предоставил ему выбора. Взято было ребро, очевидно, из нижних рёбер, из него приготовил Адаму супругу. Господь тоже не имел большого выбора. Брак, дорогой мой, создаётся из двух субъектов, система не просчитывается, смотри теорию самоорганизации».

– Спасибо, разъяснил, – сказал Антон. Он давно в этом убедился.

Друзей надо себе изготовлять терпеливо, уступая, прощая, помогая им оставаться другими. Другой имеет право быть другим – золотое правило.

Очередь дошла до Антона. Аза взяла его руку, но он сжал пальцы в кулак.

– Не стоит.

– Я никому не скажу.

– Мне скажете?

– Конечно.

– В том-то и дело, а я знать про себя не хочу. Судьбе не надо мешать.

Не выпуская его руки, она села рядом. К ним подошла Юля, принесла кофе.

– Женщину украшает не ум, а заботливость, – сказал Антон.

– Может, всё же культура, – сказала Аза.

– Главное женское преимущество – доброта, – настаивал Антон. – Доброта и сострадание.

Она посмотрела на него снисходительно. Что он знает о женщинах… Женщины – совершенно другое, чем мужчина, создание. Мужчине надо заполучить, женщине – обладать. В юности она мечтает о принце, в молодости – о муже. Семья, очаг, дети, дом, где она хозяйка. Заполучит всё это – и обнаруживает, что она ещё красива, у неё ещё всё сохранилось, а вот краски любви выцвели, истратилась на семью. Стала её жертвой. Есть разные заменители: фитнес, модные платья, макияж. Но есть нечто лучшее – любовник.

– У вас что-то не состоялось, – уверенно сказала Аза, – не хотите об этом слышать. Вы слишком привыкли к удачам.

Антон слушал её с интересом. Таким, значит, он кажется. Хочешь не хочешь, но, значит, кое-что проступает.

– Вы кто по специальности?

– Пифия.

– А ещё?

– Психоаналитик.

– Тогда, конечно, вам положено сразу ставить диагноз.