Но вот мой кузен Герайнт, он четырьмя годами старше меня, видел фейри, когда играл с нами в куме. Ему было одиннадцать или двенадцать, а нам семь или восемь. Мы ему сказали, чтобы закрыл глаза, а когда откроет, то увидит, и он увидел. Они его ошеломили. Говорить с ними он не мог, потому что знал только английский, но мы переводили, что он говорит и что они. Видимо, нам было уже восемь, потому что я помню, как свободно мы переводили их слова чистейшим толкиновским языком, а «Властелина колец» мы прочитали только на восьмом году. Тогда, в том возрасте, мы вечно искали, с кем бы поиграть, и предпочитали мальчиков, потому что в книжках, чтобы попасть в иной мир, нужна такая компания. Мы ждали, что фейри уведут нас в Нарнию или в Элидор. Герайнт представлялся подходящим кандидатом. Он видел фейри и был от них в восторге. Они ему нравились, а он им. Но он жил в Бургесс-хилл под Брайтоном, а в Абердэр приезжал только на лето и на следующее лето уже их не видел, сказал, что перерос эти игры, а то, что тогда происходило, ему помнилось как игры, в которых мы играли роль фейри. У него на уме теперь был только футбол. Мы убежали, оставили его в саду с его дурацким мячом, безутешным, но он не нажаловался взрослым, что мы его бросили. За ужином сказал, что мы очень славно играли весь день. Бедный Герайнт.

Мне утром пришло письмо, которое я не вскрывала, и еще письмо от Сэма. Он спрашивает, как мне понравился Платон и нашла ли я еще что-нибудь, и пишет он так же, как говорит. Отвечу ему в воскресенье. В школьной библиотеке Платона нет. Я спрашивала мисс Кэрролл, и она сказала, что, раз у нас не изучают греческий, он не нужен. С межбиблиотечной рассылкой могут быть сложности, потому что я не знаю переводчиков и даже названий. Но, конечно, можно заказать то, что перечислено в «Пире», я так и сделаю.

«Пенгуин» лучше других издательств, когда дело касается списков – они перечисляют даже те книги авторов, которые не издавали. У меня на субботу скопилась целая пачка заказов, потому что в книге «Вверх по линии» есть длинный список работ Силверберга. Еще я хочу заказать «За завтрашними горами». Ее автор, Сильвия Энгдаль, написала просто шикарную книжку «Наследство звезды», а «Паффин» – это подразделение «Пенгуин» – ее раскопал и издал. Там у людей множество суеверий и в то же время техника, которую они принимают за волшебство, а Ученые и Техники их угнетают и всякого, кто не так мыслит, объявляют Еретиком. А на самом деле они колонисты с другой планеты, но забыли об этом, и это просто блеск. По сюжету, есть пророчество, что, когда они узнают и все исправится, они уйдут за Завтрашние горы, и есть продолжение с таким названием, но я никогда его нигде не видела, хотя долго искала.

Поэтический конкурс проводится по всей стране. В Арлингхерсте каждая должна написать по стихотворению, а потом выберут лучшее от каждого класса, чтобы их послать. Не могу поверить, что меня считают победительницей. Ладно, здраво рассуждая, я первая в нижнем пятом С и во всех пятых классах, потому что требования здесь не особо высокие. Но чтобы среди всех пятых классов всей страны? Не может быть. Лучшую сотню издадут отдельной книгой, а самый лучший получит сто фунтов и пишущую машинку. Пишущую машинку мне бы очень хотелось. Правда, печатать я не умею, но рукописи в журналы надо посылать в печатном виде.

Дейдра за обедом все придвигалась ко мне и села через одно сиденье, как бы случайно, но так неуклюже, что многие заметили. Она робеет, бедная дурочка, но настроена решительно.

– Мама сказала, чтобы я за тебя заступалась, – шепнула она мне.

– Молодец твоя мама, – как ни в чем не бывало ответила я.

– Ты мне поможешь со стихотворением? – спросила она.

Так что на самоподготовке мне предстоит помогать, то есть, вероятно, писать за нее. Своего я еще не написала, хотя времени полно, до пятницы.

Я написала Дейдре стихотворение и осталась им очень довольна. Но вчера, пока я сидела с «Уолдо» и «Магией Инкорпорейтед» (это оказались две разные повести), подошла мисс Кэрролл с кипой сборников современной поэзии и предложила мне просмотреть.

Похоже, со времен Честертона поэзия ушла вперед. Кто бы мог знать? Точно не бабушка и не в нашей школе, где я раньше училась. Я видела отрывок из поэмы Одена, его цитировал Дилэни, а имени Т. С. Элиота даже не слышала, и Теда Хьюза тоже. От Элиота у меня голова пошла кругом, так что я опоздала на латынь и потеряла балл за поведение. Отомстила переводом Горация в манере Элиота, а ей не к чему оказалось придраться, потому что перевод был точный.

Написала стихотворение на конкурс. Не очень в нем уверена. Манерой Честертона я овладела, правда, но этой, мне кажется, не успела. Там про ядерную войну, и голландскую болезнь вязов, и про то, что нам надо выходить в космос.

У Элиота вроде бы есть длинная поэма «Четыре квартета», но ее нет в школе. В субботу тоже закажу. Мисс Кэрролл сказала, что Элиот, когда писал «Бесплодную землю», работал в банке, потому что за поэзию не платят. «О тьма тьма тьма… стали перлами глаза… эти обрывки я выудил из-под обломков…»[7]

Осенью, когда все деревья выглядят мертвыми, не так страшно смотреть на умирающие вязы.

Опять письмо. Собираюсь и эти сжечь. Хотя мне и хочется узнать, пишет ли она о том, что я сделала. Хотелось бы убедиться. Хотя я и так знаю, что получилось.

Сдала стихотворение. Мисс Льюис просмотрела, но ничего не сказала, судить будет мисс Джилберт, которая ведет английский у шестого класса.

Надеюсь, что завтра в библиотеке меня будут ждать книги, потому что те, что брала, я почти дочитала. Перечитываю «Девять принцев Амбера».

Мне все снится Мор. Что она тонет, а я ее не спасаю. Снилось, что я толкаю ее под машину, вместо того чтобы попытаться оттянуть. Машина сбила нас обеих. Мне на каждом шагу все об этом напоминает, но не во сне. Мне снится, что я хороню ее заживо в центре Лабиринта, забрасываю землей, а она бьется, и земля застревает у нее в волосах.

Сегодня год с ее смерти. Я старалась не думать, но она… воспоминания подстерегают меня всюду.

Собиралась в город на автобусе, при мысли о библиотеке становилось радостно на душе. От этого серые улицы выглядели почти привлекательно, но не совсем. Моросил дождь, и небо было низким и плоским. Библиотекарь, мужчина, малость опешил, увидев, сколько книг я хочу заказать, но дал мне пачку бланков и сказал, чтобы заполняла сама. Меня ждало столько книг! Потом я прошла до магазина и купила «Четыре квартета», «Ворона» Теда Хьюза и «Певицу Перна» Энн Маккефри. И еще купила коробок спичек.

Не стала покупать «Проклятие лорда Фаула» Стивена Дональдсона, нагло сравнившего себя на обложке с «лучшим из Толкина». На задней обложке эта цитата приписывается «Вашингтон пост», газете, чьи похвалы навсегда отныне будут для меня приговором книге. Как они смели? А издатели? Таких сравнений никто не смеет проводить, разве что вот так: «В сравнении с Толкином это полный шлак». В смысле, так можно сказать даже о самых блестящих книжках вроде «Волшебника Земноморья». «Проклятие лорда Фаула» (жуткое название, будто из Конанновского цикла), надо полагать, вроде худшего из Толкина, например начала «Сильмариллиона».