Платье! На старшей дочери Вольдемара Сигизмундовича в этот вечер было длинное, белое, расшитое золотом платье. В таком по лестнице бегать несподручно. О господи, какой же он идиот! В доме ведь есть лифт!

Подъемник устанавливался специально для Галины Станиславовны, гости им не пользуются. Иногда и кое-кто еще, но о наличии лифта знал очень ограниченный круг людей.

Опять глупость! Именно этот круг и подозревался в убийстве. Короче, как ни крути, Анжела могла подняться на крышу. И даже с удобствами.

Автоматически это облегчало и задачу Ирины Александровны. Она дама неспортивная, вверх по лестнице на каблуках взбежать вряд ли смогла бы. А вот на лифте подняться – другое дело. Кстати говоря, при данном варианте меньше шансов на случайную встречу с прислугой. Говорят, Ирина Александровна выходила из дома с компанией гостей, потом ей кто-то позвонил, и она отстала, чтобы закончить разговор. Когда началось шоу, никто из гостей уже не обращал внимания на тех, кто рядом. Возможно, что бывшая жена хозяина и вернулась в сад, просто стояла чуть в стороне, как она сама и утверждает. Странно другое: почему женщина отказалась сообщить, с кем именно разговаривала?

Артем сделал заметку: связаться с телефонной компанией.

Удивительно, на какие несущественные детали обращают внимание люди и как бывают невнимательны к значимым вещам.

Например, некая дама отметила, что у Пофистала Тарасовича Тиховлиза все ногти в тот вечер были обкусаны, а кто стоял рядом с ней в момент убийства, сказать не могла. Как такое возможно? Другая гостья помнила, что туфли на Анжеле Начинкиной в вечер убийства были из старой коллекции, а кто первым оказался возле трупа, кроме вдовы, забыла. И так же с остальными свидетелями. Один депутат перечислил, у кого из гостей были в тот вечер на руке «ролексы», а у кого «картье», но во что была одета собственная жена, припомнить не сумел. Вот люди!

А ты сиди и изучай записки сумасшедших. Нет, пора сворачиваться и ехать домой. Макинтош, наверное, заждался. А он, как известно, ждать не любит, может и на подушку нагадить. Зная милую привычку своего питомца, Артем всегда держал в доме пару запасных подушек – на случай своих непредвиденных задержек.

Макинтош был котом. Наглым, избалованным бандитом. Учитывая габариты кисы, Артем временами его даже побаивался. Макинтош был мейн-куном. Редкая порода животных, внешне похожих больше на рысь, чем на кошку. У Макинтоша даже кисточки на ушах имелись, как у настоящей рыси.

Достался котяра Артему по наследству, от бывшей жены. Татьяна купила его котенком незадолго до развода, а у ее нового супруга на кошачью шерсть обнаружилась аллергия, и Макинтош остался жить с Артемом.

Первое время Сокольский не обращал на животное особого внимания, просто кормил, поил и чистил туалет. Но со временем стал замечать, что кот как-то очень уж сильно вырос. Он даже звонил бывшей жене удостовериться, кот ли это. Макинтош давно уже обогнал в размерах самых крупных своих собратьев, был силен, мускулист и очень подвижен. К тому же отличался на редкость свободолюбивым характером и взял за моду вылезать через форточку – квартира располагалась на пятом этаже – и шляться по подвалам. Нагулявшись, он заходил одновременно с кем-нибудь в подъезд, поднимался до нужного этажа, ложился под собственной дверью на коврик в ожидании хозяина. Соседи его побаивались, а дворничиха несколько раз жаловалась Артему, что в подвале расплодились огромные кошаки, дикие и агрессивные. Теперь, мол, сантехники боятся спускаться туда трубы перекрывать, поэтому женщина очень настаивала на кастрации.

Вот к этому-то разбойнику и спешил Артем, когда ему позвонила Агриппина Начинкина. Увидев на дисплее имя абонента, Сокольский взглянул на часы и тут же ответил на вызов. Часы показывали почти полночь. Воспитанная барышня из порядочной семьи не станет звонить малознакомому мужчине в столь позднее время без веской причины.

– Агриппина Вольдемаровна, что-то случилось? – Сокольский уже высматривал возможность разворота, готовый мчаться на помощь.

– Добрый вечер, Артем Георгиевич, – раздался в трубке вполне адекватный, ровный голос мадемуазель Начинкиной. – Извините за столь поздний звонок, но у меня появились новые сведения по делу. Мне надо с вами встретиться. Желательно прямо сейчас.

– Встретиться? – Артем, который уже видел свой дом впереди за перекрестком, категорически не желал ни с кем встречаться и никуда на ночь глядя ехать. Он хотел домой, к Макинтошу и испорченным злодеем подушкам.

– Понимаю, сейчас очень поздно, вы устали, но я могла бы приехать к вам. Честно говоря, я уже возле вашего дома, – неожиданно ласковым голосом добавила Агриппина. Таким голоском умные жены выклянчивают у мужей очередную норковую шубу. А она-то когда его усвоить успела?

– Возле моего дома? – уточнил на всякий случай Артем.

– Ну да. Мне ваш адрес Вадим Николаевич Тараторкин сообщил. Вы не сердитесь?

– Нет, – довольно сердитым тоном ответил Сокольский, понимая, что Тараторкин не смог бы отказать Агриппине, даже если бы та спросила номер его банковского счета. – Где вы?

– На коврике возле вашей квартиры. Меня взял в заложники какой-то огромный зверюга и заставляет чесать себя за ухом. А стоит мне отвлечься, шипит и угрожает. Вы скоро приедете?

– Минут через десять, – с легкой усмешкой ответил Артем.

Но прибыл уже через пять и застал полную умиления картину: Макинтош растянулся на коврике во весь свой немалый рост, а Агриппина, подобрав полы длинной белой шубы, сидела рядом, ублажая разбойника.

– Уф, наконец-то! А то у меня ноги уже затекли, – кряхтя, выпрямилась девушка.

Макинтош тут же зашипел и оскалился. Но, увидев хозяина, подобрел и даже потерся о Гриппины ноги в знак благодарности.

Анжела Вольдемаровна Коробицкая сидела в холле «Астории» и ужасно злилась. Немного на себя, больше на Гриппу. Старшая сестра подозревала, что важный разговор, о котором упомянула младшая, гроша ломаного стоить не будет. И зачем только согласилась на встречу. Анжела со вздохом снова взглянула на большие настенные часы – Агриппина опаздывала. Наверняка дуреха заблудилась. Надо было в библиотеке рандеву назначать.

Большие входные двери беззвучно распахнулись, женщина с надеждой взглянула на вошедшую и сразу вновь хмуро отвернулась. Нет, это не ее сестричка. А высокая девица в шикарной шубе из снежного барса процокала на шпильках через вестибюль и остановилась перед ней.

– Привет. Извини, что опоздала, пробки, – проговорила незнакомая барышня, адресуясь явно к Анжеле.

Коробицкая подняла глаза и замерла в немом изумлении – девушка в белой шубе оказалась Гриппой. Только какой-то новой, стильной и уверенной в себе.

– Ты, что ли? – на всякий случай уточнила Анжела, все еще не доверяя собственным глазам.

– Ну да. Здесь поговорим или в ресторан пойдем? – как ни в чем не бывало спросила Агриппина.

– В бар. А ты чего такая нарядная? Случилось что-то?