Создание, напоминающее откормленного гнома, гортанно зарычало, как только первая моя пуля задела его плечо, и подняло руки перед собой. Мне показалось, что тварь создала вокруг себя какое-то силовое поле, которое не пропускало твердые физические объекты. Каждое последующее попадание лишь заставляло слегка светиться невидимую сферу, защитившую монстра.

Мой «кольт» выплюнул последнюю пулю, затворная рама еще раз дернулась и, отведенная, застыла, оголяя трубку ствола. Эхо выстрелов стихло, уступая место нечеловеческим воплям раненой девушки. А мутант, поняв, что у противника закончились патроны, произвел пассы руками и непостижимым образом заставил воспарить еще один валяющийся на полу газовый баллон.

Тяжеленная металлическая «торпеда», как нечто невесомое, сорвалась с места и полетела в меня. Я только и успел, что немного отклониться в сторону. Баллон глухо стукнул в стену, раздробив девушке грудную клетку и позвоночник. Анютка умолкла, ее голова безвольно повисла. Тонкая струйка крови появилась в уголке ее губ и потекла по подбородку вниз. Теперь ей уже ничто не поможет. Внутри похолодело, а в душе вдруг оборвалась какая-то тонкая нить. Это все из-за меня! Не уследил!

Прикусив губу и давясь горечью подступающих слез, я кинулся к «телепорту». За спиной опять раздался злобный рык твари, и очередная тяжелая вещь ударила в стену. Я вбежал в туалет и уже почти прыгнул в аномалию, как вдруг в хаосе мыслей всплыли наставления Женьки. Нужно убрать пистолет! Попытавшись сунуть «кольт» за пояс, я сразу получил ожог в том месте, где ствол соприкоснулся с телом. Тут же вспомнились несколько матов, произнесенных раненым сержантом. Я схватился за обожженное место, запихнул пистолет вместе с дрожащей рукой в карман куртки и наконец-то прыгнул в нужник.

Это не была вспышка света, просто в глазах вдруг все побелело, и вестибулярный аппарат «включил сигнал воздушной тревоги». Резкий рывок и потеря ориентации вызвали сильные спазмы желудка. Завтрак настоятельно запросился наружу. В глазах все еще плавали белые пятна, а я уже слышал голос Сашки.

— Спокойно, Кобзон, дыши глубже, сейчас попустит, — ровный уверенный голос командира немного успокаивал.

Я сидел на земле и промаргивался, картинка окружающей реальности медленно проявлялась. Холмы, кустарник, осенний лес вдали. Но мертвый пустой взгляд девушки и ее алая кровь, капающая с подбородка, все еще стояли перед моими глазами. Внутри бурлила смесь неприемлемого сознанием чувства вины и понимания, что ничего уже не вернуть. Меня сильно трясло, этот факт нельзя было не заметить окружающим.

— Где Анютка? — неуверенно прозвучал Женькин вопрос, видимо, он уже понял, что произошло что-то плохое.

— Я не виноват! Она выбежала по нужде, а я просто не успел! — Я моментально впал в панически-истерическое состояние. — Там эта тварь баллонами в нас швыряла, как джедай какой-то! Я весь магазин в нее выпустил, а ей пофиг! Оно руками вот так сделало и каким-то силовым щитом закрылось! А потом опять баллоном! Я сделал все что смог! Все, поверьте, все что…

— Кобзон, успокойся! — Сашка хлестко ударил меня по лицу ладонью, что возымело некоторое успокаивающее действие. — С Анькой что случилось?

— Ее б-баллоны по с-стене разм-мазали… — мои губы дрожали, как и все мое тело, я стал заикаться, — н-но я н-не в-виноват!

— Это был бюрер, мать его! — сталкер сжал кулаки и сокрушенно качнул головой. — Тебе повезло, что сам жив остался. Черт, говорил же, тише надо было.

Наши вокруг загалдели, испуганно перешептываясь и смотря на меня то ли сочувствующими, то ли осуждающими взглядами.

— Так, все, что случилось, уже не вернуть, забыли и забили! — гаркнул Сашка, оборвав весь этот шум и гам. — Люся, меняешься с Кобзоном местами, пока со мной в паре будешь. Женька, рокируешься с Панкером, впредь ты будешь замыкать. Доктор, дай Кобзону что-нибудь, чтобы его не трусило. И еще: все, кому по нужде нужно, идите в те кусты, там чисто. В смысле, аномалий нет. Через пять минут выдвигаемся!

Пять минут миновали очень быстро. Все это время я сидел на земле и приходил в себя. Ветеринар дал мне какую-то таблетку, которую я тут же проглотил, запив из протянутой им же фляги. Панкер отсыпал мне жменю патронов к пистолету и вернулся на позицию. Он вместе с Женькой стоял в дозоре, охраняя наш отряд. А я занялся «кольтом», пытаясь отвлечься от дурных мыслей.

Сашка что-то активно обсуждал с нашим проводником, рассматривая карту на его наладоннике, и махал руками в разных направлениях. Все остальные занимались каждый своим и о чем-то своем перешептывались. Но мне казалось, что все они обсуждают именно меня и обстоятельства гибели Анютки, в попытке вынести вердикт, виновен я или нет. Суд присяжных хренов! Вас бы, умных, туда, посмотрел бы я, что бы вы на моем месте смогли сделать!

А Седой между тем закончил совещаться со сталкером и подошел ко мне.

— Ну что, ты уже в норме? — как-то по-доброму спросил наш командир и даже слегка улыбнулся. — Не раскисай, Кобзон, один битый, он нескольких небитых стоит. Расскажешь мне как-нибудь про того джедая, чтобы в следующий раз мы нашли способ его завалить.

— Седой, может, все-таки не будешь меня Кобзоном звать? — Я неуверенно попытался избавиться от этого неприятнейшего для меня прозвища. — Давай уж лучше Бизон, ну или еще кто, но только не Кобзон. Не люблю я его, он у меня с Петросяном почему-то ассоциируется. А этого я вообще не воспринимаю.

— Кстати, он дело говорит, — вмешался в разговор наш проводник, — мы сейчас вдоль границы Рыжего леса топать будем, а там концентрация бандюков почти как на Свалке. Кобзон-оригинал у них традиционно в авторитете, такое погоняло может себе лишь бугор позволить. Так что бандюки могут и не въехать в такой вот неадекват.

— А хрен с тобой, — Седой хлопнул меня по плечу и обратился ко всем присутствующим: — Народ, в нашем зоопарке прибыло! Кобзон с этого момента будет Бизоном. А теперь подъем! Время вышло, дома булки расслаблять будете!

— И еще: Женька ваш пусть ментовские нашивки срежет, по тем же соображениям, — добавил сталкер, кивнув в сторону нашего эмвэдэшника, — китель из-под бронежилета не видать, а вот нашивки на рукавах… не нужны они в Зоне, ни при каких раскладах.

Седой кивнул в знак согласия и окликнул Женьку. Все засуетились, занимая свои места в строю. Я встал в середине отряда, рядом с Русланом, и стоял молча, с мрачной физиономией, стараясь не смотреть в глаза остальным. Мимо пробежала Люся и похлопала меня по плечу.

— Не расстраивайся, Бизончик, — произнесла она, теребя больную для меня тему, — я верю тебе, ты сделал все возможное и не твоя в том вина…

Все, кто был рядом, закивали, соглашаясь с ее словами. А у меня внутри все так и забурлило, но я сдержал свой ненормальный порыв разбить им их кивающие головы рукоятью своего «кольта». Много вы знаете?! Какого черта киваете?!

Совесть не давала мне покоя. Если бы только я сам вышел в коридор и подождал там, пока застенчивая Анютка свои дела справит, тогда жива была бы она. А так на ровном месте, на моих глазах погибла! Из-за меня, тупого, погибла, мля! Неважно, что сама дура, все равно моя вина. И этот крест из гнилого промокшего дерева, утыканный ржавыми гвоздями «если бы да кабы», теперь мне и нести на голой спине совести. Нести до самой смерти.