Вздохнув, девушка постучалась к матери.

– Ма-ам!

Ответа не последовало. Спит? Эмберли осторожно заглянула в комнату.

Да, ее мать лежит, свернувшись калачиком и приоткрыв рот, как безмятежный ребенок. Но на щеках… На щеках блестят слезы.

Слезы? Странно. Эмберли всегда казалось, что мать не умеет плакать, что она перешагивает через неприятности и плюет на них с высоты своего роста. Железная не-Леди, дьявол ее побери! А Эмберли, между прочим, опаздывает на занятия!

Проследив, что замок на входной двери точно защелкнулся, девушка быстрым шагом направилась в сторону школы. Периодически оборачиваясь и всматриваясь в каждого прохожего, она пыталась выцепить взглядом хоть что-то необычное, но ничего необычного либо вовсе не было, либо тот, кто следил за ней, слыл мастером маскировки.

Оказавшись в стенах школы, Эмберли сразу же забила на давнюю привычку прятаться в туалете до начала модуля. Делая вид, что разбирается в собственном ящике, она открыто следила за проходящими мимо учениками и преподавателями, изучала лица и силуэты, надеясь, что нужного человека удастся опознать без труда, ведь внешность игрового персонажа опять могла быть взята из реальности.

Сначала ученики приходили по одному, но все не те. Потом, получасом позднее, повалили группами, однако и среди них Швайгмана не наблюдалось. Неужели все так плохо? В новостях говорилось только про лёгкие ожоги, вывих плеча и отравление угарным газом, и вроде времени прошло достаточно, чтобы отойти от всего этого. Или этот Купер решил прогулять именно тогда, когда Эмберли начала сходить с ума?

Звонок ударил по нервам, будто электрический разряд. Пришлось прервать свое наблюдение и пройти в кабинет, где привычные занятия прошли в этот раз бесконечной мучительной пыткой. Натолкнуться на Швайгмана посчастливилось только в самом конце обеденного перерыва.

Есть абсолютно не хотелось, даже слегка подташнивало – наверное, от переживаний, ‒ и Эмберли не стала уходить из спортивной раздевалки. Дождалась, когда все остальные девчонки отвалили, достала лэптоп. Сначала проверила почту – никаких новых писем. Она даже не поняла, чего почувствовала больше, разочарования или облегчения. Потом опять зашла в игру: та по-прежнему бесконечно крутила заставку. Потом…

То ли Эмберли заснула, то ли опять слишком углубилась в мысли – скорее всего, первое, потому что ночью выспаться, как следует, не удалось, а снотворное, похоже, ещё действовало. Девушка резко вскинулась, словно её толкнули в плечо, лэптоп едва не грохнулся на пол – пусть невысоко, но он такой старенький, что даже малейшую встряску мог бы не пережить. Эмберли вовремя поймала его, засунула в рюкзак, вспомнила, что хотела найти Швайгмана, и всё-таки отправилась в столовую, по пути рассуждая, что, если он в школе, уж там-то точно объявится, но… встретила парня в коридоре.

Сама чуть не вздрогнула, когда взглядом уткнулась в него, а вот он не на шутку занервничал, услышав своё имя. Хотя, конечно, сделал вид, будто окликнули не его, и попытался проскочить мимо.

− Я всё знаю! − выкрикнула Эмберли.

Ничего более умного в голову не пришло, но зато сработало. Швайгман застыл, побледнев, и мрачно уставился исподлобья. Бровей Эмберли почти не заметила – видимо, обгорели и ещё не успели вырасти. И волосы у парня были пострижены совсем коротко.

− Что ты знаешь? – произнёс тот хрипло.

Собравшись с мыслями, девушка выдала на одном дыхании:

− Про однокурсницу, про деньги, про поджог!

Швайгмана передёрнуло, он стиснул зубы, так что желваки упруго вздулись, сглотнул:

− Откуда?

Но рассказывать ему про игру совсем не хотелось: слишком долго, муторно, да и вряд ли он поверит. И теперь уже Эмберли сделала вид, что не расслышала или не поняла, спросила о том, что ее волновало больше:

− Зачем ты пошёл в тот дом?

На Купера она старалась не смотреть, чтобы не смущать и не злить его своим прицельным взглядом. И так создавалось впечатление, что он разрывается между желанием послать её подальше и сбежать и желанием наброситься, чтобы выместить своё раздражение на столь вовремя подвернувшемся человеке.

Прошло, наверное, с полминуты, прежде чем он решил, как поступить и всё-таки заговорил:

− Филлипс написала в записке, что принесёт деньги именно туда. Чтобы никто не увидел.

Филлипс?

Ах, да! Лейси Филлипс – его однокурсница. Эмберли где-то о ней уже слышала, поэтому в задумчивости переспросила:

− В записке?

− Ну да, − хмуро подтвердил Швайгман. – Она её подсунула мне в ящик.

− Ты видел?

− Что?

− Как она её подсовывала.

− Нет.

− Тогда почему решил, что записка от неё? По почерку?

− Да откуда я знаю, какой у неё почерк? – вскипел Швайгман. – И кто ещё мог её подложить? Тебе часто дают деньги без всякой причины?

Ни разу не давали. Даже, когда имелась причина, не давали. У матери редко бывают лишние деньги, и вообще она считает, что все желания Эмберли – всего лишь странные прихоти, и не стоят внимания, а уж тем более финансовых затрат. Но не в этом дело!

− Она действительно там была? – Эмберли заглянула Куперу в глаза. − Ну, в том доме. Эта Филлипс.

− Я не видел, − буркнул тот и уставился в ответ. – Но там точно кто-то был. Я не разглядел. Но вряд ли она. Эта овца не смогла бы и палец о палец ударить. Там был кто-то другой! – Швайгман буравил Эмберли каким-то чересчур пристальным и напряжённым взглядом. – И он… всё поджог.

В один короткий миг Купер изменился в лице.

− Это ты, сука, все подстроила? Ты?! – И он шагнул к девушке, с силой сжав кулаки.

Эмберли попятилась, невольно втягивая голову в плечи – Купер хоть и был младше, но по всем другим параметрам её явно превосходил. И по росту, и по ширине плеч, и, конечно, по силе. А ярость – вообще штука непредсказуемая.

− Это не я! Нет!

− Тогда откуда ты всё знаешь?

Кулаки Швайгмана нависли над Эмберли, она упёрлась спиной в стену, зажмурилась. Однако удара не последовало. Только пронзительный, не свойственный воинственно-настроенному парню, всхлип.

Эмберли открыла глаза. Купер стоял согнувшись, а рядом с ним… Дерек! Завернул руку Швайгмана под невероятным углом, поинтересовался нарочито вежливо как бы между делом:

− Успокоился, псих?

− Да-а, − просипел тот.

− Ну и катись тогда!

Дерек ослабил пальцы, а Швайгман торопливо выскользнул из его хватки и, низко опустив голову, заспешил прочь.