– И как же? – Пульхерия ближе подвинула свой стул к креслу Розумовского.

– А ты как думаешь? – Розочка тоже придвинулась к Розумовскому, её грудь касалась спины мужчины.

– Наверно, религия нужна? Заповеди: не предай, не убий, не лги, не посягай на чужое, не воюй…

– Да, верно. Но как заставить людей соблюдать то, что требовалось от него веками? И веками не соблюдалось?

– Нужна идеология.

– В Соцгороде её навалом. На каждом доме транспарант «Возлюби ближнего, как самого себя», «Уважай другого», «Поделись со страждущим», «Накорми голодного», «Возблагодари и уважай». Но как, как заставить людей делать именно то, что написано на каждом углу?

– Мне психолог говорит, что желай малого и большое само придёт! – кивнула Пульхерия. Ей хотелось закончить чертёж, от этого зависел размер премии. Она отодвинула стул и перешла к чертёжной доске.

– Вот то-то же! – выдохнул Розумовский, отодвигаясь от Розочки. – Ни религия, ни призывы, ни транспаранты не помогут. Тут нужен, нужен…радикальный прибор. Или метод. Точнее, мы знаем, что нужно! Нужен страх!

– То есть всех надо напугать?

– Ну не всех, а тех, кто непослушен. Кто в душе не соблюдает. А внешне притворяется, что верит.

– Так…допустим, вы изобрели прибор страха. Или целую лабораторию страха. Или специальный агрегат страха. Но тогда принцип Соцгорода не будет соблюдаться! – Пульхерия лишь пожала плечами.

– Это…это…

Но Розочка осеклась. Она увидела, что к ним приближается Мирон Мироныч. А ей не хотелось посвящать этого лодыря в идею, разрабатываемую ею и Розумовским. И вообще, где он постоянно пропадает до обеда? А иногда и почти до вечера? Куда смотрит начальство? Где вообще он шляется, перегрузив весь объём работы на Пульхерию?

Ссориться с Феликсом Пульхерия начала задолго до их разрыва. Ссорилась Пульхерия мысленно. И не соглашалась тоже про себя.

С некоторых пор она начала обнаруживать, что некоторые её тексты брошюр Совершенного Человека начинают не то ли что пропадать, а видоизменяться. Она их находила в исковерканном виде на сайте Мирон Мироныча. Да, да, Соцгород пытался слиться со всей страной, но как экспериментальный город развития жил обособленно. Вход был по пропускам, которые надо было заранее заказывать. Это напоминало древние ворота Иштар. Врата Фиваиды. Переход в иное. В сказочное, в любование, в совершенство. В мечту.

На воротах висели колокольчики, как в фен-шуйе.

Серебряные, звонкие.

Думаю, что их разрушат первыми те, кто придёт завоёвывать этот город. Град на холме. На горе. Не потонувший Китеж. Не исчезнувшая Молога.

Наверно, многие жители, узнав о затоплении, также останутся в своих домах, чтобы не оказаться в мире порока. Вот до чего может довести создание идеального человека. Человек совершенный иной. Он может быть не идеальным. Но совершенству идеал не нужен. Ибо оно находится в движении и преобразовании.

Все трое – Розочка, Розумовский, Пульхерия часто в обеденный перерыв уединялись в Красном уголке и размышляли над своим творением. Пульхерия, как дама пишущая и публикуемая взяла на себя ответственность по изданию брошюры «Человек совершенный в Соцгороде». Сайт Мирона Мироныча ей, конечно мешал, он отвлекал, он крал силы. Но Пульхерия стойко переносила все нападки в свой адрес, да и Розумовский пообещал разобраться. «Я им такое напишу, что они вовсе забудут, как лезть не в своё дело!»

«…ой, эта Пулька (так на сайте окрестили Пульхерию) летит куда хочет. Аляповатая, в каких-то допотопных шляпах, в ярких юбках, в кольцах-браслетах, ах чучелка, ах, баба-ёжка, как волчья пасть…то и дело заглатывает битые стёкла, камни, осколки минералов, рубины-яхонты, хризолиты. И перерабатывает, перемалывает в себе. Сколько уже съела! И вдруг – не хочу кушать! Мы ей соленых грибов, варёных окуней, пирожков с грибами, шнапсы! А она – ржаного хлеба хочу и воды пресной, но чистой, чтобы как в реке – плывёшь и глубину видно до пяти метров…ну, право, не хочу кушать. Аппетит пропал. Вот бы чаю попить с мятою и чабрецом…»

Розумовский поддерживал:

«Отчего бы нет? Чаю так чаю. Будет тебе чай.»

И он появлялся словно из ниоткуда – этот целебный напиток. Он обжигал губы. Наши губы. Он был сладок без сахара, он был травным без трав, он был в нас. Чай – это напиток Соцгорода.

Так звучала партитура нашего Соцгорода. До тех пока нам не объявили: ваш город попадает под зону затопления. А ведь мы знали это? Знали все! Ещё тогда в девяностые, поэтому отчаянно сопротивлялись.

– Дети! – сразу же подумала Пульхерия. Она знала, что такое ливень, что такое потоки, что такое попасть на дно. Пульхерия позвонила одновременно троим своим мальчикам. И коротко по-военному приказала: «Берите документы. Одежду. Всё самое необходимое. Маму переоденьте! И на вокзал!» Сразу после звонка Пульхерия написала детям сообщения: «Не забудьте скачать кьюар-коды в государственных услугах. Это надо для прохода через Врата Фиваиды!» «Мама, а ты?» «Я тоже. Следом за вами. Но чуть позже».

Мирон Мироныч в этот день отсутствовал, он, как всегда где-то филонил. Но паники не было, люди медленно выходили по очереди. В Соцгороде всегда была дисциплина, даже в самые тяжёлые дни эпидемий. Все поддерживали друг друга.

Раздавались голоса: ну как же так? Мы – уникальное место! У нас есть право острова. У нас есть преимущества. Отчего мы – восьмая зона для потопления? Есть же куча других зон, улиц, сёл, городов. Отчего мы? И сами себе отвечали на свой вопрос – потому что мы особенные. На нас ответственность. Если мы спасёмся, то спасём будущность всего населения.

– А я прикую себя наручниками! – неожиданно выпалил Розумовский. – Я не дамся!

– Прекрати панику! Это тебе не «Титаник». Подвиги нам не нужны! – грудь Розочки вздымалась. Она тянула Розумовского за рукав, прижималась к нему. Вопила.

Пульхерия надела пальто, запахнула шарф. Перчатки отчего-то не слушались, то и дело выпадали из кармана, руки чуть дрожали. Она видела возню за шкафом, слышала, что Розумовский протестовал, но у Пульхерии не было времени на то, чтобы уговорить друзей пойти со всеми.

– Право, хватит геройствовать! Пошли, ребята!

Беспомощный взгляд Розочки и упорный ответ Розумовского были трагическими. В это время Пульхерия получила сообщение: «Люди! Право, не вы одни: это надо для дела. Я была приглашена на конференцию в ваш Соцгород. Но мне сказали: не получится! Езжайте назад! Как так? Еду я из Гуманитарно-экономического университета из Польши! Дорога неблизкая. И вдруг облом. Конференции не будет. А я везу материалы очень ценные и политичные! Цифры. Факты!» Пульхерия автоматически лайкнула, подумав, что разберётся после,