обратно, как кота какого-то нашкодившего. И еще че сделала? Взяла она эту пимку, от двери которая закрывается, защелкнула ее и отломила прям голыми руками. В старых-то машинах они, вроде, железные были. И дверь она захлопнула. А мужик че-т разозлился и как начнет кричать: «Давай, давай, давай, давай». Кричит и все тут. Типа, драться хочет, наверное. Все это, в общем, дичь, как очень странно выглядило. В итоге они уехали на этой развалюхе черной, а мы сидим, и смотрим друг на друга, и сказать-то ничего не можем. Опупели от происходящего. Минут, наверное, десять, так сидели. Я ж, говорил вам: абсурд сверхспособный творился там вовсю.

— А что дальше делать будем? — первая нарушила молчание Соня. — У нашей команды есть цель?

Естественно, ответила Настя.

— Мы должный найти Жене девушку, а то он умрет, — сказала мелкая, решив, наверное, что вокруг, да около ходить не стоит. Лучше сразу в лобешник, так сказать.

Такая неожиданная новость, видать, удивила Соню, больше чем меня, когда я ее узнал.

— Умрет? — спросила она, хлопая своими реснищими длиннющими.

— Да, — говорю, — врач сказал, что на меня, типа, излучение так подействовало, и еще он сказал, что вылечить меня никак не может. Ну, а потом мы пошли к ученому-мудрецу, тож странный такой тип. Он мне и сказал, что я должен любовь себе найти, то есть девушку. А где ее искать, мы и не знаем.

Да, да, да, я тож думал о том, что в море полно рыбы, как любят говорить, типа, всезнающие, умные и познавшие баб мужики. Но тут-то надо было еще посмотреть, какое море-то стало, да и рыбешка вся с ума посходила.

— Я знаю где, — говорит Соня. — В парке влюбленных.

— Где?! — спросили мы удивленно.

— В парке влюбленных. Его вчера вечером построили (я ж говорю, что ерундой какой-то занимались, на это-то время у них нашлось). Там сейчас живет много любовников-обольстителей.

— Любовников-обольстителей? — спросил я офигевая.

— Ну да, это те, у которых сверхпособности такие: обоятельность, обольстительность…

— Обходительность, я понял, понял, мой друг таким же стал. И че там за это надо… — я запнулся и посмотрел на мелких, а они так внимательно зырили на меня, поэтому я потер двумя пальцами незаметно для них, чтоб только Соня видела. Типа, за деньги, что ли, хотел я спросить у нее.

— Нет, — говорит, — там прилично все. И для детей, и для взрослых. Просто пару себе можешь найти и влюбиться.

Ну да, конечно, вот так вот просто. Я ж говорю, дурдом форменный.

— А ты откуда знаешь?

— Я была там. Пошла туда, когда Стас меня бросил. Хотела зайти, но не решилась.

Сонька, короче, опять чуть плакать там не начала, но хорошо, что Настя ее во время успокоила своими поглаживаниями по плечу.

— И где этот парк влюбленных находится?

— Да там, на окраине, недалеко, — она махнула рукой, типа, там где-то.

— Ладно, я тогда пошел, а вы домой езжайте, — говорю им, но сам, конечно, понимаю, что сейчас начнется то еще нытье.

Да и сам я, честно признаться, привык, в общем, к этим шмакодявкам назойливым. Одному-то скучно. Но этого сказать я им, конечно, не мог.

— Мы с тобой! — сразу начала выступать Настя.

— Да, мы ж одна команда, вдруг тебе помощь понадобиться! — чуть ли не закричал Лешка.

— И мне тоже можно? — тихо спросила Соня.

— Ладно уж, пошлите, — говорю. — Фиг же отлипнете от меня.

Они че-т сразу стали радостные такие все и даже Соня, и мы, короче, потопали в этот дурацкий парк.

Глава 13. Парк для влюбленных.

Этот дурацкий парк оказался не таким, как я его себе представлял. На самом деле, это была деревня какая-то, а не парк. Там было много маленьких домишек, дорожек всяких, скамеек и прочей ерунды. И самое, главное, что меня больше всего поразило, так это то, что там было разделение по возрасту. Да, серьезно. Ты шел, короче, по дороге этой главной. Дорога та, типа, под старину была закошена, как в какой-нибудь деревушке французкой, или бельгийской, или немецкой, или ещё какой. Ну и вот, шел ты, значит, по этой дороге, а там надписи такие большие с возрастом висели. А не помню, как там деление точно шло. Что-то, типа, с 7 до 10, с 11 до 14, с 15 до 17, с 18 до 21, с 22 до 25, с 26 до 29 и так далее, вплоть до стариковского возраста. Это, значит, разделение деревушки так шло, а все остальное там как бы общее было. Ну, там, парк сам, озеро какое-то, колесо обозрения, карусели, кафешки и все такое прочее.

— Когда ты говоришь, всё это построили? — спросил я у Сони.

— Вчера вечером, — ответила она мне.

— А как так они всё успели?

— Людей очень много сюда приехало: суперстроители, суперинженеры и суперрабочие, вот они за несколько часов всё и построили.

Я ж вам говорил, что когда надо, так быстро все сделают.

Мы, короче, все вместе зашли в большие ворота (красивые такие, кстати, типа, от дворца какого-то) и пошли по этой главной дороге. Шли мы, шли и зашли, значит, под вывеску: от 7 до 10. Хорошо, хоть там для младенцев не было этого абсурда или для грудничков. Додумались, хоть с семи лет эту ерунду придумать.

Ну вот, зашли мы под вывеску эту, и тут сразу пацан какой-то мелкий к нам подбегает и дергает Настю за косичку.

— Ау, — вскрикнула она и посмотрела на него, — обалдел?

— Да, — говорит, — от любви к Вам я обалдел.

И протянул ей, короче, букет цветов. Прикиньте. Ухожер мелкий называется. Ну а Настя сразу, конечно, и поплыла. Взяла она эти цветы и нюхать стала вовсю, чуть ли ни с головой в них ушла.

— Как вкусно пахнут, — говорит.

А там тюльпаны какие-то задрипанные.

— Давайте с Вами по парку погуляем, — предложил он ей и поцеловал руку.

Она покраснела вся и на нас смотрит.

— Я скоро приду, — сказала она нам, — встретимся возле входа.

— Я бегать за тобой не буду, — говорю ей, — не больше часа давай.

— Хорошо.

Ловелас этот маломерный ее за руку схватил и потащил. А она сама, значит, как сосиска какая-то безвольная за ним пошла, и скрылись они за домами.

Почему я её так просто отпустил? Ну а чё? Буду я ее учить, что ли, с кем встречаться, а с кем нет? Я ж не папаша ее. Что хочет, то и делает.

Дальше потопали мы уже троем и вскоре дошли до следующего возраста.

Только мы очутились под этой новой вывеской с возрастом (11–14), так сразу какая-то девчина к нам подбегает и Леху прям в щеку целует. Он, короче, на месте застыл. Реально, как