К сожалению, наша известность кому-то показалась удачной темой для разговора.

– Вам-то хорошо, – проворчал пожилой торговец в грязном сером пальто, сетовавший на то, как тяжело продавать журналы в мороз. Я несколько раз видел его на Камден-пэсседж. – Вы у нас знаменитости.

– Только за газ платить все равно приходится, – вздохнул я. – Поверь, мы с вами в одной лодке.

– Сомневаюсь, – хмыкнул он.

Мы разговорились. Он не вдавался в детали, да это было и ни к чему. У всех у нас истории примерно одинаковые: тяжелое детство, разрушенные семьи, алкоголизм или наркомания. Он сказал, что живет сейчас в приюте для бездомных, но скоро его оттуда выгонят, поскольку он торчит там слишком долго.

– И где же ты встретишь Рождество? – спросил я.

– Это ты мне скажи. – Он невесело пожал плечами.

Я прекрасно понимал, каково это. Несколько лет назад я и сам скитался по приютам и ночевал на улицах Лондона. Теперь у меня, по крайней мере, есть крыша над головой! Разговор за кружкой пива открыл мне глаза на то, какой я все-таки везунчик. Я чуть было не предложил бездомному продавцу пожить у меня, но потом понял, что ничего не выйдет. Бэлль собиралась обосноваться у нас на несколько дней после Рождества, и места для еще одного человека в квартире не было.

– Закурить у кого-нибудь есть? – спросил самый молодой продавец, светловолосый парень, которому на вид нельзя было дать больше двадцати пяти лет.

Я уже сталкивался с ним раза два, и что-то в нем меня смущало. Он выглядел слишком молодым и неопытным для торговца «Big Issue». Сегодня парень вел себя вполне дружелюбно. А у меня как раз завалялось в пачке несколько сигарет.

– Держи, – сказал я.

– Спасибо, Джеймс.

Я удивился – не думал, что он знает, как меня зовут. Мы разговорились, парень стал расспрашивать о Бобе и о том, как мы нашли друг друга. Я рассказывал эту историю уже миллион раз, но с удовольствием повторил на бис.

– У меня был рыжий кот в детстве. Его звали Фоззи, в честь медведя из «Маппет-шоу», – сказал парень.

Боб обычно не подпускал к себе других продавцов, но новому знакомому даже разрешил себя погладить.

– Классный кот, – с улыбкой вздохнул парень.

– Кто-нибудь хочет еще пива? – спросил Винс.

– Еще кружечку – и домой, – сказал я.

Гевин отправился в бар и опять вернулся с полным подносом.

После второй кружки пива мы совсем расслабились и развеселились. У Винса обнаружился талант комедианта, он здорово пародировал контролеров «Big Issue», следивших за тем, чтобы продавцы соблюдали правила. Все смеялись, и я наконец-то почувствовал себя частью компании. Признаюсь, последний год я не слишком ладил с другими продавцами. На меня писали доносы координаторам (мол, кто-то видел, как я продаю журналы на ходу, что запрещено, или торгую не на своем месте), и я оставался без работы. Были и те, кто пытался выжить нас с Бобом со станции «Эйнджел». Участки у метро традиционно считаются бесперспективными, но мы с рыжим сломали сложившийся стереотип, и некоторые попытались на этом нажиться. Безуспешно, кстати.

Весь год я старался держаться подальше от остальных продавцов. Мне было неуютно с ними, я им не доверял. Но всего час в обществе этих людей (и пара кружек пива) заставили меня взглянуть на них иначе. Я понял, что мы очень похожи. Они такие же люди, и в глубине души чувствуют то же, что и я. А еще они, как и мы с Бобом, пытаются выжить. Мечтают встретить Рождество с крышей над головой и какой-никакой едой на столе.

Так я получил еще один важный урок. Не стоит судить о книге по обложке.

Я ушел первым. Винс предлагал мне остаться, но я хотел вернуться домой до того, как на Лондон обрушится очередная снежная буря. К тому же на улице стало совсем холодно, и Бобу не терпелось свернуться клубком у любимой батареи. Мы запрыгнули в автобус; я закинул гитару на полку, а рюкзак поставил рядом. Пакет с подарком для Бэлль я положил между ног, чтобы не потерять.

Еще один долгий, насыщенный событиями день остался позади. Я был совершенно без сил; в желудке булькали две пинты пива, ноги обдувал горячий воздух из автобусной печки, я согрелся и не заметил, как задремал. Проснулся я незадолго до нашей остановки в Тоттенхэме. Точнее, Боб меня разбудил. Он словно почувствовал, что дом близко, и запрыгнул ко мне на колени. Таким образом он не раз и не два будил меня после тяжелого рабочего дня.

Поморгав, я сообразил, где мы, и дальше действовал на автопилоте. Нажал на красную кнопку «стоп», схватил рюкзак и гитару, помог Бобу забраться на плечи и выскочил из автобуса. На улице было темно, покрытые неровной коркой льда тротуары коварно поблескивали под ногами. Только добравшись до дому, я сообразил, что потерял серьги.

– О нет! – Я хлопнул себя по лбу. – Подарок!

Я не в первый раз забывал вещи в автобусе или метро. Я привык терять сумки и рюкзаки, но сейчас было совсем другое дело. Я оставил в автобусе подарок! И теперь жутко на себя злился. Я чувствовал себя дураком. Ну как можно быть таким растяпой? Почему я не посмотрел под ноги, почему не вспомнил про пакет? После всего хорошего, что случилось за последние сорок восемь часов, потеря подарка стала горькой пилюлей, вернувшей меня в непростую действительность. В ту ночь я едва смог уснуть.

– Придется тебе посидеть дома, Боб. – Я допил чай и накинул куртку.

Кот сощурился – он не хотел оставаться в квартире один.

– Не переживай, я скоро вернусь, – сказал я, потрепал Боба по заросшему густой шерстью загривку и пошел к выходу.

Был сочельник, но я встал очень рано – просто не мог больше спать. Я постоянно проигрывал в голове вчерашнюю поездку на автобусе. Не верится, что я был настолько невнимательным!

Ночью снова шел снег, правда, на сей раз природа ограничилась тем, что присыпала припаркованные машины легкой белой пудрой, а не превратила в сугробы. Глядя на поблескивающие снежной глазурью автомобили, я думал, что в этом году белое Рождество нам обеспечено.

Но даже если бы над Лондоном всю ночь бушевала метель, меня бы это не остановило. Местная автостанция находилась недалеко от моего дома. Я приготовился идти пешком, но, к счастью, автобус подъехал, как только я подошел к остановке, и через несколько минут я уже был на месте.