Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я развернулась и пошагала вперед.
– Эй, Таньк! – донеслось из ларька.
– Вы мне? – удивившись, обернулась я.
С другой стороны, изумляться нечему. Крикните на улице «Таня», и обернется пять женщин из десяти.
– Ясное дело, – зевнул продавец, – тебя же Таней зовут? Муж мне фотку показал, я хорошо лицо запомнил.
– Какой муж? – изумилась я.
– Твой, тот, что запретил харчи продавать, – понизив голос, сообщил ларечник. – Пришел часа два назад и говорит…
Я вытаращила глаза, а юноша, шепелявя из-за отсутствия зубов, выдал невероятное.
Около восьми вечера к его будке подошел старикашка, маленький, худенький, с лицом, почти полностью прикрытым бородой и усами.
– Слышь, внучок, – довольно бодро отчеканил он, – кто, кроме тебя, в нашей округе жрачкой ночью торгует?
– Славка, – пояснил продавец, – чуть вперед пройдите, там еще один ларек стоит, только, если чего у меня не увидели, не надо ноги ломать, хозяин у нас один, продукты разом в две точки привозят.
– Значит, Славка, – уточнил дедок, – а какое у тебя имечко?
– Гена.
– Красиво родители назвали, – протянул дедушка.
Ему явно было нечего делать, встречаются такие пенсионеры, погибающие от скуки.
Гена же весь день прыгает у окошка, и сейчас ему хотелось спокойно посмотреть телик, он собрался уже закрыть ларек, но старичок бойко поинтересовался:
– А еще кто имеется? С другим ассортиментом.
– Вечером мы монополисты, – усмехнулся Генка, – раньше супермаркет работал, у метро, но теперь он лишь днем открыт.
И тут дедуся, сунув в окошко симпатичную купюру, сказал:
– Сделай одолжение, помоги.
– Чего надо? – насторожился продавец.
– Год назад я женился, – пояснил старикан, – взял неизбалованную, молодую, из деревни, думал, она лучше москвичек, хозяйственная, аккуратная…
– Гулящая попалась? – предположил Гена. – Налево ходит?
– Это ей незачем с таким мужем, как я, – гордо пояснил дедок, – в другом дело. Она, понимаешь, из нищих, в сапогах до тридцати лет ходила, слаще морковки конфет не ела. Что там у них на селе из угощений! Картошка да огурцы. В общем, вывез супругу в Москву, а она жрать начала, остановиться не может. Разнесло ее, словно квашню, пухнет, как на дрожжах, боюсь, не прокормлю обжору, прямо страшно спать вместе ложиться, еще задавит…
Гена захихикал, а дедуся грустно продолжил:
– Смешно тебе, а у меня проблема! Лучше посодействуй.
– Да как?
– Денег я тебе дал, знаешь, за что?
– Не-а.
– Моей мымре продукты не продавай. Ни под каким видом!
– Ладно, – кивнул Гена, – только я незнаком с ней.
– Ну, во-первых, она поздно притопает, тетеха, – забурчал дед, – всем спать, ей жрать, начнет сладкое просить, или лапшу, суп в стакане, в общем, дрянь всякую, а во-вторых, вот фото, погляди, сынок, второй такой красоты не встретишь.
* * *
У меня пропал дар речи. Поверьте, я женщина интеллигентная, бывшая учительница-филолог, и никогда, даже мысленно, не употребляю бранных, нецензурных слов. Но сейчас в уме складывались фразы, которые невозможно произнести вслух, если вы, конечно, не пьяный мужик на зимней рыбалке. И потом, когда Гри успел меня сфотографировать?
– Вы время зря не теряйте, – сдавленным от смеха голосом протянул Гена, – к Славке не бегайте, его ваш супруг тоже предупредил. Ваще-то правильно сделал, разжираться не след. Да и все эти лапши с супами не слишком полезная для здоровья вещь.
Испытывая огромное желание стукнуть кулаком по носу парня и понимая теперь, что передних зубов он лишился из-за собственного дурного характера, я пошла назад к подъезду. По дороге меня охватили бурные эмоции, очень захотелось укусить Гри.
Чуть не плача от голода, я еще раз обыскала кухню, но обнаружила лишь полупустую баночку горчицы.
В принципе очень неплохая приправа, она великолепно идет с сосисками, мясом, колбасой, можно положить капельку в суп, в окрошку, например, получится вкуснее некуда. Впрочем, легко обойтись без особых изысков, просто намазать ею кусок черного хлеба…
Рот наполнился слюной, я постаралась вытеснить из головы ненужные кулинарные рецепты. Ладно, сейчас помоюсь, попробую уснуть, а завтра с утра куплю у метро шаурму, две, нет, три, четыре, пять порций.
Стиснув зубы, я отправилась под душ, с наслаждением плескалась в воде почти полчаса, потом натянула халат и, не завязывая его, босиком потопала по коридору.
Попробую хлебнуть горячего чая, может, лев, терзающий сейчас мой желудок, подавится кипятком?
Зевая, я вошла на кухню и взвизгнула – около подоконника стоял Аристарх.
– Если решила меня соблазнить, то зря стараешься, – криво усмехнулся он.
Я мгновенно завернулась в халат и с достоинством произнесла:
– И в мыслях ничего такого не имела!
– Тогда почему явилась сюда полуголой? – нагло продолжал парень.
– Думала, нахожусь дома одна.
– Дома? Ты чего? Здесь живешь?
– Разве дедушка вам не сказал?
– Нет, – пожал хорошо накачанными плечами Аристарх, – вообще сдурел старикашка, всякую дрянь в квартиру тащит, зимой кошку приволок, теперь тебя!
Никакого покоя нет! И долго тут жить станешь?
Я открыла было рот, но в этот момент раздался звонок в дверь.
– Во, – подскочил Аристарх, – еще невесть кто прется, иди открой.
– Я?
– Ну не я же?
Отчего-то последний аргумент меня убедил, я покорно понеслась по коридору к входной двери.
– Кто там? – решила я проявить бдительность.
– Открывай, свои, – долетел с лестницы нежный девичий голосок.
Я распахнула дверь и увидела на пороге прелестную девушку: хрупкую, маленького роста, одетую в розовый джинсовый костюм со стразами, настоящую Дюймовочку. Сходство с очаровательным сказочным персонажем придавали ей белокурые, закрученные спиралью волосы, огромные голубые глаза и пухлогубый рот, изогнутый, словно лук Амура.
– Где Рися? – нервно спросила она.
– Кто?
– Рися, – повторила Дюймовочка.
– Извините, вы ошиблись, тут такая не живет.
– Какая? – прищурилась незваная гостья.
– Ну.., эта… Рися!
– Рися мужчина!
– Тем более нет.
– Ха! – выкрикнула малютка и, ловко отодвинув меня в сторону, побежала по коридору, нахально не сняв уличной обуви.