гордость, а может, я просто почувствовал, что ты тоже какой-то очень важный винтик во всей этой истории. Вон, тот же Мастер Клод планирует «приглядывать за тобой». А пока его глаза смотрят в твою сторону, на меня никто не обращает внимания…

Ладно. Как бы то ни было, первый ход Нарином сделан, и мне как-то нужно на это всё дело отвечать, и при этом чем скорее, тем лучше. Как именно отвечать? Да кто его знает… Вот сейчас завалюсь и вздремну пару часиков, а там видно будет.

С этими мыслями я, зевнув и потянувшись, растянулся на своей койке и сразу заснул.

Глава 12

Вендетта

Ну что тут сказать, глаза я продрал уже после захода солнца. Чувство знакомое для многих, кто планировал до этого «вздремнуть пару минуточек» днем. Было, правда, во всей этой ситуации и совершенно новое и не знакомое для меня ощущение. Никогда вот до этого не просыпаться в полной темноте с мыслями о «кровавой и страшной» мести. Всё, как говорится, бывает в первый раз…

Вообще, с чего эта самая месть начинается? У эльфов, как мы уже это выяснили, начинается всё с «традиционной записки к врагу». Люди — одна из самых практичный и разумных рас на Пангее — начинают любую месть с продумывания хитроумного плана. Тролли наверняка прутся к каким-нибудь старым огромным камням, чтобы с ними «посоветоваться». Гоблины… Хмм… Гоблину, наверное, как существу с хорошим воображением и художественным вкусом вообще такая чушь, как «кровавая и страшная месть» в голову не придет.

Ну а гномы… Еще с недавнего времени у нас всё было без вариантов. По распространенному мнению жителей Пангеи, месть гнома начиналась с того, что он шел в трактир и надирался вусмерть. Так лет сто назад было. Теперь же у нас появилась альтернатива — можно либо нажраться, либо пойти искать добротный огнестрел. Так как я был гномом несовершеннолетним и пить мне пока не разрешалось, альтернативы у меня, собственно говоря, не было. Оружие. С этого и начал.

Быстро накропав на клочке бумаги записку, выглянул в коридор и, убедившись, что кроме подметающего пол мальчика-слуги никого нет, всучил ему данную записку с монеткой и попросил передать послание в местный трактир для гнома Тарры. Надеюсь, мой друг-гном сумеет в этой дыре как-то раздобыть приличный огнестрел, а если не сумеет, то передаст с караваном просьбу к нашим под каким-то благовидным предлогом. Мало ли — вдруг я хочу в свободное от обучения время пострелять по пустым бутылкам?..

Так, теперь Нарин! Хотя нет, теперь еда. Трусцой побежал на кухню Магической Академии в надежде раздобыть что-нибудь съестное. Пускай, конечно, ночь на дворе, но хоть какие-то слуги там на месте быть должны — может, поделятся чем съестным с нерадивым гномом, опоздавшим к ужину.

На кухне, вопреки моим ожиданиям, было более людно, чем я рассчитывал. Повара и поварята, похоже, готовить еду на многочисленную ораву студентов начинали прямо с ночи. Работа тут кипела круглые сутки.

Встретила меня та самая щекастая дородная повариха, которая всегда душевно мне предлагала весь бобовый ассортимент столовки. Она же, суетливо поставив передо мной миску с пахучим дымящимся варевом, всплеснула по своим пухлым щекам (на мгновение показалась, что после этого по всей тетеньке пошла волна) и спросила:

— Ииии… Что, и правда наша эльфочка такая неказистая?.. — повариха склонила набок голову, явно прислушиваясь очень и очень внимательно к тому, что я ей собираюсь ответить.

Кусок сразу застрял в горле. Прокашлялся. Ах ты ж гадство! Точно! Я же тут вроде как всякого про Лариэль наговорил. Слухи уже до кухни дошли? Хм… Завтра точно, значит, весь Валар знать будет. Ох и достанется мне от ректора потом… Хотя… Так-то я не первый это начал, и не я побасенку про «подглядывающего гнома» придумал. Пусть знает наших!

Степенно и важно прожевал кусок и обратился к собеседнице, которая всё это время смотрела на меня не мигая, явно гипнотизируя своими липкими глазенками:

— Посмотри мне в глаза, добрая женщина… — решил начать я как бы издалека.

Тетенька вздохнула и участливо нависла надо мной, заслоняя от света горящей неподалеку масленой лампы. Мрак и глазища огромной поварихи рядом. Вздрогнул. Так-то тетка и по человеческим меркам была не маленькой, не то что по гномьим. Дрожащим голосом сказал:

— Ты видишь глаза гнома, который никогда теперь не будет прежним, женщина! То, что увидел я, не пожелаешь даже своему врагу…

Голос у меня несколько драматично дрогнул, но это скорее из-за того, что тетка, нависнув надо мной аки темная туча, закрыла «солнце» и вообще мешала нормально переваривать еду.

Повариха, просверлив меня взглядом несколько минут, отстранилась. Солнце-лампа опять подарила мне живительный свет. Я проморгался, чихнул и уже через мгновение вновь стал ритмично барабанить ложкой по миске. Скорей бы пожрать и убежать отсюда!

Тетенька же явно не планировала отпускать меня просто так. Под мягкими колыхающимися от каждого движения формами поварихи скрывались упорство, целеустремленность и огромная жажда к знанию. Знания эти, правда, все сконцентрировались в достаточно специфической области, что вполне можно было понять по следующему заданному вопросу:

— А вот где в ней конкретно червоточинка, гноме? Может, тута что-то не так? — тетка стала вопросительно водить руками в области своего бюста и ниже, намекая на формы Лариэль.

Глаза моей собеседницы горели огнем интереса, и я, глядя на нее, даже вспомнил старую гномью поговорку о том, что ничто так не радует некрасивых женщин, как разговоры про возможные изъяны красивых. Ну как тут было не порадовать эту милую женщину, которая всегда от души мне наполняет миску вкусняшками? Грешно просто! Зачерпнув последнюю ложку варева, быстро проглотил все и, уложив столовый прибор у опустевшей миски, сказал:

— Там у неё чешуя и хвост, добрая женщина, и пусть лопнут и вытекут мои глаза, если это не какая-то магия!

На мгновение показалось, что в глазах моей собеседницы засветилось настоящее неподдельное счастье:

— Да! Я так и знала! — тётка звонко хлопнула себя по колену и, оборачиваясь назад к другой поварихе, которая хозяйничала рядом, прислушиваясь к нашему разговору, сказала: — Накладывает, небось, с утра пораньше на себя какие-то эльфийские свои чары, надевает новое легкое платьице и бежит сюда на работу.

— А я тебе то же самое говорила! Половина эльфок — страшнючие, как забродивший в темном чулане гуляш с бобровыми потрохами. Только как угадаешь, какая из них кто, если эти стервы поголовно магией владеют, а? — вторая тетка, отвлекаясь