— Это ловушка, — сказала она мне. — Эти люди хотят только выманить у нас деньги. Мы не можем доверить свою судьбу этим бандитам!

В растерянности мы укрылись в общественной бане незнакомого города. Мы чувствовали себя потерянными, идти было некуда. Но неужели мы приехали, чтобы отступить в последний момент? Один из проводников позвонил нам по мобильному телефону и настаивал… После долгой беседы мы согласились продолжать переговоры у него.

По лабиринту маленьких пустых улочек мы пришли к ветхому домику на окраине Эренхота. Двое мужчин впустили нас в комнату, очень грязную, с единственной кроватью. Казалось, что в доме не живут постоянно, он скорее служил временным убежищем для преступников. В стене напротив открывалась дверь в другую комнату. Там мы нашли трех женщин из Северной Кореи. Они тоже хотели уйти из страны. Они не потратили ни одного юаня, поскольку их приютила христианская церковь, которая и должна была оплатить их путь к свободе. С виду женщины очень верующие. Это нас немного успокоило.

Потом я узнала, что американские миссионеры-протестанты играют главную роль в тайной отправке северокорейских беженцев в Сеул. У миссионеров есть деньги, пути, связи, и они часто берут на себя издержки, переправляя в Южную Корею желающих уехать нелегалов. Щедрость не вполне бескорыстна: цель этих церквей, иногда разделенных на секты, состоит в пополнении рядов общины верующих в Сеуле. Но это небольшое требование в обмен на свободу.

Встреча с теми женщинами немного успокоила нас, можно было поговорить. В конце концов, может быть, эти проводники правда знают, что делают? Не имея ни аргументов, ни альтернативы, мы в итоге решили смириться со своей участью. Мы достали деньги, чтобы оплатить переход. Проводники так и бросились на них. Мы протянули 20 тысяч юаней мужчинам. Нас обманут?

* * *

Отправление назначено на завтра, но надо было дождаться ночи, чтобы уменьшить риск ареста. День ожидания, проведенный между тревогой и нетерпеливым желанием решить свою судьбу, тянулся бесконечно. Мы ведь все еще не знали подробностей того, что нам вскоре предстоит и каким образом мы достигнем далекого Сеула. Проводники были все так же неразговорчивы.

Наконец в Эренхоте наступил вечер, стемнело быстро. Начался обратный отсчет. Около 10 часов мужчины с суровыми лицами сделали нам знак: пора отправляться. Перед домом нас ждала старая разбитая машина. Нас было семеро, и мы все должны были втиснуться в конструкцию, рассчитанную максимум на пятерых человек! Двое мужчин сели впереди, а мы, женщины, впятером забрались на заднее сиденье, стиснутые, точно сельди в банке. Я, самая маленькая, сидела на коленях у попутчиц. Машина дернулась, тронулась с места и покатила по безлюдным улочкам.

Потом мы выехали на главные улицы города, освещенные большими фонарями. Но примерно через четверть часа последние огни исчезли, нас окружила темнота.

Очевидно, мы окончательно оставили позади город и цивилизацию. В беловатом свете фар я различала все более чахлую растительность. Редкие деревья исчезли понемногу, уступив место каменистому пейзажу; время от времени попадались кусты. Казалось, мы углубляемся в пустыню.

Через какое-то время мы съехали с битумной дороги на неровный проселок. Меня трясло, я едва удерживала равновесие, сидя на коленях у подруг по несчастью. Атмосфера в машине была напряженная. Мужчины впереди хранили молчание, и каждая из нас терялась в собственных догадках, воображая опасности, которые ожидали нас в ближайшие часы. Мы прошли точку невозврата, но не знали, чем кончится дело.

Внезапно впереди темноту прорезал белый свет фар. Наш водитель немедленно выключил все огни, снизил скорость и потихоньку двигался вперед в темноте. Найдя подходящее место на обочине, он съехал в сторону и выключил зажигание. Фары приближались. Напряжение в машине выросло до предела.

Только бы убедиться, что это не полиция и не пограничная служба! Здесь патрули появлялись регулярно. Загадочная машина продолжала приближаться, не снижая скорости. На наших глазах она выросла и, наконец, проехала мимо, подняв облако пыли. Уф, обычная машина, людей в форме нет на горизонте! Потом красные точки задних фонарей исчезли позади. Снаружи, в полной темноте, нас окружала тишина пустыни. Водитель повернул ключ зажигания, включил фары, выехал из укрытия и вернулся на тряский проселок.

Сцена повторилась лишь дважды за несколько часов пути. Пустыня не слишком многолюдна. Оба раза, увидев вдали фары, мы задерживали дыхание. Водитель с напряженным лицом немедленно прятался на обочине и выключал все огни. К счастью, встречные машины не принадлежали ни полиции, ни пограничникам, и мы с частичным облегчением возобновляли тайное ночное путешествие, хотя и чувствовали, как долго тянется время. Я предполагала, что мы ехали вдоль границы с Монголией к благоприятному для перехода месту.

На исходе третьего часа пути, глухой ночью, проводники стали поразговорчивее. Они чуть подробнее объяснили, что нас ожидало. Я поняла: мы приближались к нужному месту. Желудок у меня сжался. Впервые один из проводников обратился к нам более дружелюбно.

— Слушайте меня как следует. Мы совсем рядом с монгольской границей. Когда приедем в известное нам место, вы выйдете из машины и будете следовать моим указаниям. Не беспокойтесь, мы доберемся. Мы выбрали очень тихое место, где редко кто ходит. Там будет довольно высокая решетка, по которой вам надо будет залезть… Это китайская граница, ее периодически патрулируют. Мы вам поможем… Когда вы будете на той стороне, вам надо только идти все время прямо, как можно быстрее. Тогда вы достигнете следующего заграждения, оно отмечает монгольскую территорию. После того, как вы преодолеете вторую решетку, будете спасены! Китайские пограничники не смогут вас задержать. Это же просто, да?

— А что дальше? Что с нами будет? — робко спросила одна из наших попутчиц.

Мужчина, обернувшись к нам со своего места впереди, уверенно ответил:

— Когда окажетесь на той стороне, вам останется только сдаться монгольской армии. Военные передадут вас в посольство Южной Кореи в Улан-Баторе. А там уже южнокорейские дипломаты займутся вашим перемещением в Сеул. Вы там ничем не рискуете. Монголия и Южная Корея заключили соглашение о репатриации беглецов из Северной Кореи вроде вас. Все будет хорошо!

Я понимала: человек хотел нас успокоить перед решающим моментом. Еще не хватало, чтобы мы запаниковали в последнюю минуту, посреди пустыни, в пределах досягаемости патруля. Но я боялась, несмотря на то, что сама хотела объяснений от проводника.

Тревога в салоне стала осязаемой. Мы хорошо знали, что как только преодолеем первое заграждение, наши проводники растворятся в темноте с нашими деньгами. Выпутываться придется самим! Если нас задержат китайские пограничники, нам же хуже! Проводники провернули удачное дельце, и через несколько недель попробуют опять, с новыми желающими покинуть страну нелегально. Проводники не вызывали у меня доверия, и это чувство было сильнее меня.

Казалось, что ими движет только стремление к наживе. Итак, у нас не было права на ошибку.