— Конечно, он у нас самый богатенький, — говорит Уго, — у него газовая BIC.

Хинес никак не реагирует на эту реплику, а Уго поворачивается спиной к собравшимся и направляется к приюту, дверь которого едва различима — теперь это лишь более черное пятно на темном фасаде.

— Хочешь, я пойду с тобой? — спрашивает Ньевес.

— Зачем? Вряд ли там случилось что-нибудь действительно серьезное.

Уго одет в темные тона, и сейчас, когда не видны бледные пятна лица и рук, по которым можно было определить его местоположение, фигура совсем растворилась во мраке. Он уже переступал порог, когда внезапная вспышка желтоватого света вычертила его силуэт на фоне распахнутой двери. Все понимают, что он воспользовался зажигалкой и пламя, заслоненное его телом, породило пляску фантасмагорических теней в зале. Свет, слабо мерцая, держится всего несколько секунд, и тотчас раздается голос Уго, приглушенный толстыми стенами.

— Нет тока! — произносит он громко, чтобы все услышали.

— А на кнопку «тест» ты не пробовал нажать? — спрашивает Ибаньес.

— Ну пошло-поехало! — возмущается Уго. — Даже не поймешь, с кем говоришь — с Ибаньесом или с Рафой. Теперь начнут сыпаться всякие технические советы!.. Разумеется, я нажал на кнопку «тест», — добавляет он, уже стоя в дверях и гася зажигалку. — Здесь все в порядке. Проблема явно снаружи.

— Значит, придется сидеть без света, — говорит кто-то.

— Да ладно вам! Ничего ужасного не произошло, — отвечает Ампаро, чей голос трудно спутать с другими. — Мы ведь с самого начала собирались улечься здесь, на воздухе, и любоваться звездами. Забыли, что ли? Ну вот, теперь ничто не мешает нам так и поступить.

— Я бы сказал, что имеется даже некоторый перебор, — отзывается Ибаньес, — по мне, так звезд слишком уж много.

— Зато очень красиво, — говорит Марибель, но обращается она не к Ибаньесу, а к Ампаро, — только придется принести спальные мешки и кое-что еще… И заглянуть в туалет, хотя, честно признаюсь, с зажигалкой…

Марибель стоит где-то с краю. Все полагают, что Рафа — чьего голоса давно не слыхали — находится рядом с ней, может даже, он обнял ее за плечи, но с точностью ничего различить нельзя — видны только расплывчатые очертания какой-то фигуры.

— Надо принести фонарик Рафы, — предлагает Ибаньес. — Пусть он сходит за ним. Он или Марибель. Отдайте ему зажигалку.

Вдруг раздается голос Уго, но он доносится совсем не оттуда, откуда можно было ожидать, — судя по всему, он стоит еще дальше, чем Марибель.

— Телефон не работает, — сообщает он тоном, в котором нет уже и намека на прежнее презрительное высокомерие. — Мой мобильник…

— Тоже мне новость! — отзывается Ампаро. — Понятно же, что сигнал здесь не ловится.

— Мне это известно не хуже, чем тебе. Плохо другое — он вообще не включается.

— У тебя просто села… батарейка, — говорит Мария. — Помню, у меня так один раз было — даже не пикал!

— Все это очень странно! — бурчит Уго, продолжая нажимать на кнопки мобильника. — Абсолютно никакого эффекта!

— Слушайте! — подхватывает не без тревоги Ньевес. — Мой тоже не работает.

— Не включается? Никак не отзывается? — спрашивает Мария. — А у кого-нибудь еще есть с собой телефон?

— Я свой оставила в зале, в сумке, — говорит Кова, — сами же сказали, что здесь сигнал не ловится…

— И наш… то есть Рафин, тоже не действует, — сообщает Марибель.

— Сразу три… — подводит итог Хинес. И его голос, такой же невозмутимый, как всегда, теперь звучит по контрасту с остальными на удивление уверенно. — Что-то слишком много совпадений. Надо… надо вернуться в зал и проверить, как ведут себя другие телефоны. А заодно взять фонарик и еще одну зажигалку.

— Зажигалок больше ни у кого нет, — говорит Ньевес.

— У меня есть, — бросает Мария, — но она осталась в сумке…

— А разве ты тоже куришь? — спрашивает Уго.

— Бывает.

Уго собирается добавить что-то еще, но его перебивает Ибаньес:

— Мария, а зажигалка у тебя электрическая или кремневая, как у Хинеса?

— Кремневая? — не понимает Мария, словно вопрос был задан по-китайски.

— Да, — объясняет Ибаньес, — там есть такое зубчатое колесико, оно высекает искры. А в других зажигалках появляется электрическая искра, очень маленькая.

— Если честно, я даже не знаю, — с сомнением в голосе говорит Мария. — Кажется, она из этих, электрических.

— Я понял, к чему ты клонишь! — обращается Уго к Ибаньесу. — На беду, ты насмотрелся всяких разных фильмов! Короче, Ибаньес подводит дело к тому, что имело место некое загадочное излучение, испортившее абсолютно все электрические приборы… Именно так, — продолжает он, еще больше оживляясь, — гамма-излучение. Скоро мы все превратимся в суперменов — получится настоящая суперкоманда… А он станет нашим умником…

— Зато ты будешь у нас недотепой, — отбивает атаку Ибаньес, вызвав внезапный и быстро оборвавшийся смех. — Я хочу сказать лишь одно: свет погас не только тут и даже не только в этой округе. Когда мы приезжали сюда раньше — двадцать пять лет тому назад, — на горизонте было видно сияние — думаю, это был свет от… свет над Сомонтано или над столицей.

— Столица слишком далеко.

— Но света там столько, что… И эта вот, наша, область, она хоть и считается отдаленной, но пустыней ее никак не назовешь… Всякого света и тут предостаточно. Во всей Испании есть только три места, как я слышал недавно по радио, где совсем нет электричества: одно в Сории, другое… в Бургосе, кажется, а третье на севере Эстремадуры.

— И в какой, интересно, передаче такое сообщали? — спрашивает Уго. — Небось, в «Гомаэспума»?[7]

— Ибаньес в целом рассуждает вполне здраво, — вмешивается в их разговор Хинес. — Но ведь и такое, общее, отключение электричества тоже не раз случалось — даже в целой провинции, а то и шире, бывают и такие аварии.

— А что ты скажешь про тучи?.. — не унимается Ибаньес. — Они ведь исчезли в мгновение ока… И вдобавок ко всему — мобильники…

— Ой, только не пугайте меня, — говорит Ампаро. — Я и так уже напугана. Лучше представьте себе, как мы сейчас уляжемся здесь, на свежем воздухе, посреди леса… А вы вместо этого несете чушь про какую-то радиацию!

— Давайте смотреть на вещи разумно! — призывает Уго не терпящим возражений тоном. — Ты ощущаешь какое-нибудь излучение? Ты заметила хоть что-нибудь? Ты плохо себя чувствуешь? Еще что-нибудь ощущаешь?

— Никогда в жизни не чувствовала себя лучше!

— Ну вот!

— Но я же и не сказал, что это как-то отразилось на людях, — поспешил уточнить Ибаньес, — я не сказал даже…