– Вы че, вообразили, что раз я вашего пенсионера отшиваю, то по девочкам сохну?

Я захохотала так, что поляна затряслась. Усатик косился на меня недоуменно, а я все смеялась. Не, ну что у них тут за мир, с логикой вообще полный швах. Это ж надо…

– Ну вы даете. Умора.

– А что не так?

– Да все! В общем, так. Меня не привлекают ни девочки, ни пенсионеры, ни, – я многозначительно глянула на Артурчика, – усатики. Надеюсь, я ясно выразилась. И ни в каком отборе-смотре-посвящении я участвовать не собираюсь, зарубите это себе на носу и Игорю Морозковичу передайте.

Я отошла и стала перебирать гирлянды. Интересно, на чем они работают? Вроде я в коридорах электрические лампы видела, но вилок никаких нет. И куда их воткнуть, чтобы заработало?

Решив, что с этим разберусь потом, взялась за цветы. Сплошь орхидеи, нарциссы, гладиолусы, ирисы… Какая-то мысль вертелась в голове, и я попытался ее ухватить. Что-то там про дар Игоряши. И Артурчик, и кот говорили. Ну-ка, ну-ка.

Я напрягла память, сопоставила все данные, и задачка тут же сошлась с ответом. Так вот что не давало мне покоя! Все цветы на поляне были без запаха. А почему? Да потому что Игорь Морозкович претенденток обнюхивать собрался. Точно! Как же я могла забыть? У него же типа дар такой. Вот зачем ему все эти бегания вокруг фонтана в полупрозрачных одеяниях.

– Ну Тулияма, ну погоди. Вот найду я тебя, ты у меня попляшешь, – процедила я шепотом, чтобы Артур Викторович не услышал. Незачем еще проблем наживать на свою голову.

К вечеру я почувствовала такую усталость, что с трудом могла передвигаться. Ноги, и без того не легкие, будто свинцом налились. Я оглядела дело рук своих – руки, кстати, тоже болели и были все в царапинах: сияющие гирлянды, которые Артурчик включил взмахом руки (зря переживала), журчащие фонтаны, цветы повсюду. И не скажешь, что до этого была просто лужайка. Или поле какое-то, черт его знает. В общем, впечатление, что завтра тут будет какая-то свадьба. А ведь еще будут столы со всякими яствами – усатик мне в красках рассказывал, какие блюда были в прошлые годы, а я слушала и слюнями обливалась. Если бы не травка под ногами, пара луж была бы обеспечена.

В общем, до комнаты я добралась совсем без сил и, быстро скинув поднадоевшую форму, плюхнулась на кровать в форме звезды. Хотела было поужинать, но махнула рукой – ну его, этот ужин, желания вставать совершенно не было. И не заметила, как заснула.

А проснулась от дикого звука. Подскочив на кровати и больно ударившись о потолочную балку, рухнула обратно. Кровать жалобно скрипнула и замолчала.

– Что это еще такое?

– Будильник, мур-р-р, – неожиданно раздалось возле моего уха.

Резко выбросив руку вбок, поймала незадачливого гостя.

– Так-так, кто это тут у нас? Салем собственной персоной.

– Да-да, прошу любить и жаловать, – муркнул кот, но тут же заткнулся, ибо почувствовал на собственной шкуре (и не в первый раз, кстати) силушку мою богатырскую.

– Итак… – начала я.

– Итак, – осторожно, стараясь не делать лишних движений, повторил кот.

– У меня два вопроса. Нет, три! Первый – почему парней в Академии на порядок меньше, чем девушек?

– Все просто: мужчин в нашем мире рождается гор-раздо меньше, чем женщин. Поэтому… – Кот многозначительно глянул на меня.

– Ну? – Я его легонько встряхнула, намекая, что раз сказал «А», надо и «Б» произнести.

– Поэтому у нас распространены гаремы. Ну чтобы у каждой был шанс.

Сказать, что я удивилась – ничего не сказать. Я обалдела.

– Та-ак, все чудесатее и чудесатее. Значит, поэтому студентки красуются перед парнями и стремятся королевами красоты заделаться?

Вспомнила сиреневые патлы Ханны и усмехнулась.

– Ну да, конкуренция-то большая. Первой женой быть лучше, чем восьмой.

– Клевая перспективка. Вопрос второй: почему ты сказал, что отбора никакого нет, хотя я самолично вчера его устроить помогала?

Я еще раз тряхнула кота, который повис у меня в руке грязной тряпкой.

– Потому что отбор этот чисто теоретический. По сути, выбирать-то не из кого. Девственниц у нас тут в Академии не бывает.

– А почему, кстати?

– Ну как же… Правило такое при приеме: девственниц не брать.

– Значит, Тулик Игоряшу наи… прости, обманул?

– Ну… если смотреть с такой точки зрения, то да.

Я захохотала и выпустила кота, который не преминул этим воспользоваться и отбежал в другой конец комнаты. Сел в углу и внимательно следил за моими движениями.

А я по сути и не двигалась, только хохотала. Как представила, что Игорь Морозкович пятый год всех обнюхивает, не зная, что толку не будет, так и не смогла смешинку выплюнуть. Приклеилась она в меня где-то внутри и выходить не собиралась.

В общем, смеялась я долго. Надеюсь, мой хохот Академии не навредил, а то мало ли…

– А почему никто не рассказал ему? Не может быть, чтобы никто об этом не знал.

– Да все знают. – Кот издал звук, похожий на смешок. – Вот только Тулияма на всех заклинание наложил. Обо всем с Игорем Филипповичем говорить можно, а об этом – не получается.

– Ну Тулик, ну хитрец!

Я так им восхитилась, что даже готова была простить парочку прегрешений в отношении меня.

– Ладно, с этим понятно. Теперь вопрос третий, главный. Где мне найти этого петуха доморощенного, Тулияму вашего.

– Драконы не птицы, – обиделся кот. – Они рептилии, ящеры то бишь.

– Да пофиг. Искать-то его где?

– Понятия не имею, – принялся умываться Салем.

– А ты с ним как общаешься?

– Он мне мысленные приказы отдает. А я выполняю.

– Неужели ты никогда не хотел его найти? – Кот отрицательно помотал головой. – На занятии говорили, что он прячется от всех, хотя все видит и слышит. Скажи-ка, кот, велик ли ваш мир?

– Да не очень. Ты себе Землю хорошо представляешь?

– Ну… – Я вспомнила уроки географии в школе, карту на стене. – Приблизительно.

– Пф-ф, тоже мне, ударница. Биологию не знает, в географии не разбирается. В общем, представь себе Австралию.

– Ну…

– Баранки гну. Вот чуть больше вашей Австралии наш мир.

– Такой махонький? М-да, не повезло вам.

– Маленький, да удаленький. Размер иногда не имеет значения.

– А иногда имеет! – отрезала я. – Ладно, с этим разобрались. Вот еще что скажи…

– Ты говорила про три вопроса, а задаешь уже который по счету? Восьмой?