Солей накупил фруктов, розового вина, муки, рыболовных крючков и нес все это в большой корзине за спиной.

– Может быть, но все же меня смущает, с какой легкостью местные говорят о злых духах. Они здесь повсюду!

– Это потому, что в Кейптауне верят, будто у каждого явления, предмета, есть душа. Видишь ли, Идыш-Вар – не совсем враждебный дух. Он может быть коварным и даже опасным, но с ним легко подружиться.

– Ага, – хмыкнула я насмешливо, – корми его кровью три раза в день, подсыпай золота, и вырастет у тебя довольный жизнью, добродушный демон.

– Проблема Идыш-Вар не в зловредности характера, а в том, что они исполняют желания, – на ходу расплачиваясь за моток крепких ниток, пояснил Солей. – Но никогда не делают это безвозмездно.

– Да… – я вспомнила чайную беседку. – Стоит держаться от них подальше…

– Боюсь, людям такое не под силу, когда на кону воплощение их желаний…

Я засмотрелась на расшитые вручную деревянные веера, тонкие, как кружево.

– Хочешь такой? – тут же спросил Солей.

– И что я буду делать с ним? – изумляясь великолепной работе, покачала головой я. – Разводить огонь в жаровне?

Но мой спутник только махнул рукой.

– Сколько они стоят? – он обратился к высокому молчаливому торговцу.

– Пятьдесят рандов, – услышали мы в ответ.

– Это же целое состояние! – возмущенно воскликнула я. – В них что, живьем зашит какой-нибудь всесильный Идыш-Вар?

– Нет, госпожа, – с достоинством отвечал торговец. – Мои веера умеют рассказывать истории.

– Что вы имеете в виду?

Я подошла поближе, заинтригованная.

Владелец лавки протянул мне сложенный веер, и я заметила, какие ядовито-зеленые у этого человека глаза.

– Просто раскройте его и помашите…

Прежде чем выполнить просьбу, я взглянула на Солея, но он лишь ободряюще кивнул.

Как только тонкая кружевная ткань распрямилась, нити на ее поверхности сложились в картинку: красный от цветов сад, два величавых павлина вышагивают мимо кустов… Вдалеке, под деревом, сидит хрупкая женская фигурка, завернутая в покрывала. Глаза ее так печальны…

– Что это? – чуть не выпустив веер из рук, восхитилась я.

– Сказки, которые я вышиваю собственноручно, – таинственно пояснил торговец. – Эти вещицы стоят намного больше пятидесяти рандов, но люди в Кейптауне так невежественны. Между тем, обладатель такого веера целую вечность сможет наслаждаться его историями…

– Мы возьмем его, – кивнул Солей.

И хозяин тут же поклонился.

– Но… – я не могла позволить возлюбленному потратить последние деньги.

– Харише, – уверенно сказал он, – в моей корзине уже есть все, что нужно. И монеты ни к чему. Я хочу, чтобы у тебя осталась хоть одна вещь на память о Кейптауне.

Расплатившись, мы собирались уходить, но снова услышали певучий голос торговца.

– Я чувствую, мы больше не встретимся, но однажды на моих веерах обязательно появится ваша история…

– От этого типа у меня мурашки по спине, – я взяла Солея за руку. – Но спасибо тебе за чудесный подарок!

Он улыбнулся:

– Давай выпьем чего-нибудь холодного. Вон тот маленький каф-о-кан вполне подойдет.

Мы уселись на узкой циновке, спасаясь от солнца в тени выгоревшего навеса. Через минуту хозяйка подала нам ледяной гранатовый сок.

– Это прекрасно, – я положила голову на плечо Солея. – Сидеть на земле, наслаждаться жизнью…

Леопардов мы привязали к высокому бревну, служившему каф-о-кану опорой.

– Прошу прощения, господа! – наш отдых внезапно прервал неряшливый с виду смуглый юноша.

На нем не было обуви, широкие шаровары шелестели при ходьбе, короткая туника без рукавов едва прикрывала грудь. На голове болталась грязная повязка.

– Принцесса Цыган шлет вам свой привет.

Я почувствовала, как мой спутник тут же напрягся всем телом, но в ответ только мирно произнес:

– Что ж, передай и наше почтение цыганской принцессе.

– Обязательно, – криво усмехнулся юноша. – Она хочет узнать, сколько стоят леопарды?

Солей медленно допил свой сок, прежде чем ответить:

– Мне очень жаль, но они не продаются.

– Хорошо подумай, – сложил руки на груди посыльный. – У принцессы много золота. Она заплатит любую цену.

– Эти кошки – не моя собственность. Я не могу отдать их.

– Чьи же они тогда?

– Ничьи, – вставая, ответил Солей. – Они свободны.

– Если леопарды дикие, – цыган вынул из-за пояса короткий длинный нож, – значит, поймать их может любой желающий.

– Я не позволю, – предупредил мой спутник.

– То есть звери все-таки твои, – цыганский посыльный широко улыбнулся. – Даю тебе последний шанс, парень.

– Они не продаются, – мотнул головой заклинатель леопардов.

– Так и быть, – коротко кивнул юноша. – Что нельзя купить, можно украсть.

И он насмешливо мне поклонился, прежде чем исчезнуть в толпе.

– Солей…

– Пойдем, – он быстро взял меня за руку.

– Не могу понять, чем он так встревожил тебя…

– Цыгане не бросают слов на ветер, – мрачно ответил мой спутник. – Нам лучше скорее убраться отсюда.

Но сказать было проще, чем сделать. До полудня оставалась всего пара часов, и торговцы спешили продать как можно больше, а покупатели – побыстрее расстаться со своими деньгами, чтобы вернуться в прохладу домов и выпить ледяного кофе.

На центральной улочке возникла такая толчея, что пришлось пробираться сквозь толпу, намертво вцепившись в Солея.

Внезапно я почувствовала, как поводок в моей руке натянулся и ослаб.

– Нииса! – крикнула я.

Удивленная кошка стояла неподалеку, обнюхивая кусок ловко обрезанного кожаного шнурка.

– Держи ее, – успел сказать мой спутник, и тут начался настоящий кошмар.

– Грабят! – заорал кто-то впереди.

Послышались треск ломающихся досок и вопли разбегающихся людей.

– Зайцы! Ловите моих зайцев! – запричитал какой-то нерадивый торговец.

Но было поздно. С десяток здоровенных пепельных зайцев пустилось наутек, путаясь под ногами у прохожих.

Один, самый быстрый, выпрыгнул на дорогу прямо перед мордой озадаченной Ниисы и припустил в соседний переулок.

Леопард не заставил себя ждать. Упругими косыми прыжками он бросился следом, радостно рыча от возбуждения.