– Если великий Бог Радости будет благосклонен ко мне…

Я вздохнула. Сил слушать подобную чепуху не осталось, и остальную часть пути мы проделали молча.

– А вот и чайная беседка, – наконец возвестила я.

– О, как здесь таинственно! – Фиджан даже хлопнула в ладоши.

– Добро пожаловать… – невозмутимо поприветствовал хозяин.

Он как раз ставил на огонь чайник, на столе дымилась начатая колба с горьким кофеумом.

– Меня зовут Фиджан, – представилась моя подруга, но Шахрийяр приложил палец к ее губам:

– Поговорим за чаем.

Пока закипала вода, гостья удивленно оглядывалась. В этот вечер закатное сияние озаряло дом Шахрийяра красным, как будто вокруг развели костер.

Когда темный вишневый напиток был готов, хозяин поставил перед девушкой полную чашку.

– А ты получишь собственный эликсир, – ответил он на мой вопросительный взгляд. – Думаю, стоит добавить немного солнца и корицы…

Я покраснела.

– Пейте! – повелел Шахрийяр, усевшись на оттоманке напротив. – А теперь поговорим. Зачем пришла твоя подруга, Странница… Или мне лучше звать тебя Харише?

Я возмущенно накрыла чашку рукой.

– Мне нужна ваша помощь, – поспешила поделиться Фиджан.

Само собой, она была очарована прекрасным, как луна, Шахрийяром и готова немедленно поверить в любого чайного бога, которого бы он предложил.

– Совсем недавно я стала послушницей Храма Наслаждений…

– Думаю, это случилось намного раньше, – протянул Чайный Вампир, вскользь взглянув в ее чашку.

– Ну… – девушка смутилась, – целый месяц я избегала удовольствий…

– Сигареты, выкуренные украдкой на заднем дворе, не в счет, – ободряюще кивнул Шахрийяр.

Фиджан так и застыла с приоткрытым ртом.

Наблюдать за ними оказалось очень забавно. Что бы ни сказала моя подруга, Чайный Вампир неизменно выводил ее на чистую воду. Для этого ему не требовалось особой сноровки или прозорливости. Просто он не был человеком. И девушки этого мира не интересовали его – разве что в качестве еды.

А плутовка Фиджан старалась выглядеть как можно более мило и обольстительно. Она опускала ресницы, заламывала руки, кусала губы. Я видела, как хочет девушка, чтобы высокий красавец с янтарными глазами занял место на ее полке, стал еще одним украшением ее жизни. Похоже, моя подруга забыла, как сегодня утром без сожалений вручила мне ключи от своего магазина. Запамятовала она и свой пост, который еще не окончился.

– …И вот я здесь, – нежно щебетала она, – чтобы вручить вам чашу со своими земными печалями. Тоска по неизведанному, безвозвратно ушедшим любимым плещется на ее дне. Я хочу, чтобы вы выпили ее, сделав меня свободной…

Жестом Шахрийяр приказал ей встать и усадил рядом с собой. Одной рукой он приподнял ее подбородок, сжав во второй пустую чашку.

Я испугалась, что он съест ее, выпьет до дна, но не могла даже пошевелиться, завороженная гипнотической красотой этого зрелища.

И внезапно вампир расхохотался. Смех его был жестоким. Фиджан отпрянула, не понимая, что случилось.

– Здесь не найти того, о чем ты говоришь, – он указал на чашку. – Ни любви, ни печали. У тебя нет друзей, тоскливых воспоминаний. Ни о ком не горюет твое сердце, ты могла бы отказаться от любой вещи, которую хранишь в душе. Эта чашка пуста. Я не вижу в ней ничего, кроме себялюбия и удовольствий. Ты и есть пустая красивая чашка, которую можно заполнить всем, что пожелаешь! Я не стану это пить!

Она попятилась, выбираясь из беседки в сад, и пискнула, рванувшись прочь:

– Это неправда! Неправда!

Какое-то время мы с Шахрийяром молчали. Он невозмутимо курил, я грустно смотрела на закат.

– Теперь перейдем к тебе? – подал голос чайный мастер. – Я все еще голоден.

– Зачем ты так грубо с ней обошелся?

– Она заставила меня полчаса слушать пустую болтовню.

– Шахрийяр, – я покачала головой, – теперь Фиджан очень расстроена.

– Ненадолго, – снисходительно кивнул он. – Так что у нас здесь?

Вампир отнял у меня остатки чая и заглянул в чашку:

– Как горячо! – протянул он. – Не стоит так страстно отдаваться на милость огня.

– Прекрати! – я попыталась отобрать у него посуду, но вампир встал.

– Ах, эта смуглая кожа, такая сладкая и в то же время соленая, бархатная кровать из подушек и одеял…

– Немедленно перестань издеваться! – я подпрыгнула, намереваясь выхватить чашку из его рук.

– Не то что? – Шахрийяр угрожающе посмотрел на меня, придерживая за плечи.

– Расскажу все Аш-Эски! – я начала заикаться. – Не пялься на меня так. От этого ноги немеют и холодок по коже.

Он вздохнул и оставил меня в покое.

– Часто люди очаровываются тобой? – я снова заняла безопасное место на диване.

– Почти всегда, – он протянул мне поднос с медовыми рогаликами.

– Что ты при этом чувствуешь?

– Голод, – ответил вампир, но затем добавил: – Иногда это забавляет, злит или наводит скуку. Все зависит от того, что может предложить мне конкретный человек.

– Значит, ты остаешься добродушным, если предстоит вкусный ужин?

Он фыркнул:

– Не стоит задавать чайному вампиру подобные вопросы.

Я поежилась:

– Ты прав, давай погорим о другом. Давно ты знаком с Аш-Эски?

– Целую вечность, – он улегся на оттоманку.

– И сколько раз ты пил из ее чаши?

– Несчетное количество, – он внимательно посмотрел на меня.

– А пытался ли хоть однажды иссушить ее до дна?

В беседке стало темно, и только жаровня тускло светила у стены.

– Ты хочешь знать, пробовал ли я убить ее, отобрав все пережитые Аш-Эски чувства? Выпить воспоминания до последней капли, превратив их хозяйку в бесчувственную бездушную куклу?

Я напряженно кивнула.

– Зачем тебе это?

– Я хочу поговорить с тобой как друг, по душам…

Он издал ехидный смешок, но все же ответил:

– Да. Я пытался сделать подобное…

– И что получилось?

– Ничего, – вздохнул он. – Ее любовь к этому миру бездонна. Так что мне в конце концов становилось от нее тошно…

– Тебя тошнит от безграничной любви?

В его слова было сложно поверить.

– Нет, – успокоил меня Шахрийяр. – Я говорю так, потому что не могу простить Аш-Эски желание служить таким, как ты, в ущерб своей жизни.