Сид чувствовал, что его все равно что-то тревожит. Августин Норт казался очень искренним, когда заявил, что хочет узнать, кто убил его сына. И если Альдред знал, что его подставили, он бы попросил Сида не переусердствовать с расследованием.

«Я бы и сам так поступил».

– И как же мы узнаем?

– Йен. Мы не узнаем. В любом случае, не для О’Рука и прокуратуры. Что бы ни происходило, у нас для этого неподходящая весовая категория, и значит, нам следует соблюдать невероятную осторожность. Убили Норта; тот, кому для этого хватило влияния, не станет беспокоиться из-за пары полицейских. Если мы когда-нибудь и узнаем, то лишь для самих себя, чтобы удовлетвориться тем, что все закончилось и мы вне подозрений. Понял?

– Ага, и как мы это сделаем, босс?

– Спросим Альдреда.

– Спросим его?

– Он мне верит, потому что я его никогда не подводил.

– Погоди-ка. Альдред – твой корпоративный контакт?

– Без чьей-то помощи и одобрения до третьего ранга не дослужиться, Йен. Не в этом гребаном мире.

– Ох, ну что за хрень!..

Сид положил руку на плечо Йену, крепко сжал.

– Ночь откровений, хе-хе. Болезненная вещь, друг.

– Ага. Ты действительно просто спросишь его?

– Возможно, придется задавать этот вопрос очень убедительным образом. Нам надо подготовиться.

Сид прибыл в кафе «Джамайка Блю» на Джон-Добсон-стрит вскоре после одиннадцати и занял место в пустой кабинке у окна. Он смотрел, как мимо в ярком солнечном свете идут люди, и завидовал их простой жизни. Они жили в том же мире, но не замечали его сложности и сил, которые им управляли. Иногда он и сам хотел бы ничего этого не видеть.

– Доброе утро, – сказал Альдред и скользнул на скамью напротив Сида. Костюм на нем был, как всегда, элегантный, но не бросался в глаза. Типичный анонимный Норт. Можно определить, что он из управления «Нортумберленд Интерстеллар», но из какого подразделения – не угадаешь.

Сид увидел телохранителя за стойкой, который заказывал чай и круассан, и другого на улице, поблизости от двери кафе, – тот следил за входившими людьми.

«Неужели я один их вижу?»

– Это нелегко, – пробурчат Сид.

– О боже! Что ты хочешь мне сказать, Сид? Ты же знаешь, я не кусаюсь.

– Мне сообщили, что сегодня прокуратура предъявит Рейнерту обвинение. Это значит, все узнают, что ваш брат не был жертвой вооружённого нападения на автомобиль.

– Я не думаю, что много людей в это верили.

– Видите ли, единственное, что ему могут предъявить, – участие в сокрытии последствий. Если суд признает его виновным, он отработает два года в коррекционном воспитательном лагере, а потом его бросят на Минисе, предоставив пять акров земли на противоположной от портала стороне планеты и велев не возвращаться.

– Да.

– Когда суд обнародует обвинительное заключение, медиа обрушит на нас ураган дерьма. Множество политиков, особенно из оппозиции, будут спрашивать, почему полиция не может отыскать убийцу. О’Рук пообещает, что дело останется открытым.

– Ещё как пообещает. У него нет выбора.

– Но оно мёртво. Мы проверили все, что только могли. У меня действительно нет больше никаких улик. Мне жаль.

– Сид, я уже отчитался перед Августином, когда файл Рейнерта послали в прокуратуру. Мы знаем, что произойдет. И я знаю, что ты сделал все возможное, – я там был, знаешь ли.

Сид взглянул на собеседника поверх своей чашки. Неужели Альдред с ним играет?

– Вы очень помогли с О’Руком.

– Ну да, О’Рук – тот ещё динозавр. Заметь, эффективный – он много замечательных вещей сделал, – но, наверное, лучше всего для него будет прямо сейчас уйти в давно заслуженную отставку.

– А я?

– Нет, Сид. Мы тебя не виним.

– О’Рук представит меня к повышению до пятого ранга, прежде чем уйдет. Файлы уже внесены в лог комитета по повышениям.

Альдред поджал губы.

– Один ранг до вершины? Заслужил. Ты хорошо поработал.

– В вашем отделе для меня ещё осталось место? Я бы хотел услышать честный ответ. Думаю, я его заслуживаю.

– Сид, мы не мафия, я всегда относился к тебе как к равному, это мне и нравится в нашем соглашении. Да, для тебя есть место в «Нортумберленд Интерстеллар» и всегда будет. Могу я дать совет?

– С радостью выслушаю.

– Останься детективом пятого ранга на несколько лет, прежде чем решать о переходе куда-то ещё.

– Ладно. Почему?

Альдред указал на улицу по другую сторону окна.

– Солнечный денёк, красивый и теплый. Опять будет засушливое лето.

– Они все такие в последнее время.

– Не на Сент-Либре, только не там. Все наше тамошнее предприятие закрывается. Мы возвращаем людей сюда.

– Знаю. Хорошо, что вы так поступили.

– Сид, «Нортумберленд Интерстеллар» – корпорация, и точка. Жирная точка. Мы занимаемся благотворительностью, только если получаем взамен достойное освобождение от налогов. Мы возвращаем людей, потому что фермы на Сент-Либре мертвы, как и наши водорослевые поля. Дешевле разрешить персоналу вернуться, чем возить им провиант через портал. Им дешевле подыскать себе съемное жильё на открытом рынке здесь, чем нам снабдить их тропические жилища теплоизоляцией и мощностями для обогрева. А когда все это завершится, когда закончится красное смещение и растают снега, половину Хайкасла смоет. Этот город едва ли можно сравнить с Ньюкаслом, Сид, его не строили для холодной погоды. Нам придется его отстраивать заново. Это может нас сломать, Сид, это может сломать «Нортумберленд Интерстеллар».

– Охренеть. Серьезно?

– Не знаю, Сид. Мой отец не знает. Никто не знает. Даже все эти аналитики, которыми полнятся наши офисы. Но, чтобы вернуться на уровень, предшествовавший появлению солнечных пятен, нам придется трудиться десятилетиями. С деньгами будет туго. Начнется соревнование за кредиты с другими биойлевыми компаниями, которые станут расширять свою сферу деятельности, в то время как мы окажемся в безнадёжном положении. Это все в придачу к рецессии, которую мы только что запустили, но её пока что никто не заметил.

– Рецессия? – Сиду хотелось бы не выглядеть таким невеждой.

– Сид, Сент-Либра поставляет в ГЕ более шестидесяти процентов биойля и немалые объемы в другие государства. Этот кран закрыт. Тебе повезет, если ты сумеешь обогреть свой дом следующей зимой. Если у тебя есть дровяная печь, я бы предложил приняться за рубку деревьев этим летом. Мы вступаем в очень суровое десятилетие. Вот потому я и советую тебе сохранить место на государственной службе, за которую платят славными, бесконечными, неистощимыми деньгами налогоплательщиков. Прямо сейчас я могу гарантировать тебе работу – но не могу гарантировать, что компания выживет.