генерального штаба, к тридцати шести годам имел уже чин полковника. В 1898 г. его военная карьера прервалась — он был назначен управ­ляющим московской конторой императорских театров. В 1901 г. его перевели в Пе­тербург на должность директора императорских театров; занимал он ее до весны 1917 г. Дельный и энергичный администратор, Теляковский способствовал поднятию художественного уровня казенных театров Москвы и Петербурга, привлекал новые артистические силы (Шаляпина, Собинова, Нежданову и др.), приглашал для оформления спектаклей выдающихся художников (К. Коровина, А. Головина).

Дневник Теляковский начал вести в первые же месяцы управления московскими театрами и вел его изо дня в день до конца службы, т. е. около двадцати лет. В преди­словии к своим воспоминаниям он писал: «Никакой определенной формы для дневника мною выработано не было. Форма записей бесконечно менялась, но, однако, всегда каж­дый день имел, так сказать, два отдела. В первом помещались заметки о всем том, что произошло за день; во втором — о виденном вечером во время спектаклей в театрах. Записи велись непременно ежедневно — ночью, перед тем, как идти спать. Часть за­писей делалась и днем. Так как ежедневно записывать обратилось в привычку, то за­писи эти велись не только в служебные и праздничные дни, но и тогда, когда я путеше­ствовал, бывая в заграничных командировках, или отдыхал в деревне,— словом, всег­да и везде... Записано было самого разнообразного материала около шестнадцати ты­сяч страниц, не считая массы разных приложений: газетных и других статей, карика­тур и т. п.» (В. А. Теляковский. Воспоминания. 1898—1917. Пг., 1924, стр. 8—9).

Дневники Теляковского представляют собой единственную в своем роде по пол­ноте хронику московских и петербургских театров за два предреволюционных десятй- тетия. Читатель этих дневников находит здесь многочисленные записи встреч и раз­говоров с писателями, художниками, актерами, живые и меткие характеристики видных деятелей русского искусства и театральных постановок. Автор, наделенный даром на- блюд ательности и несомненным литературным талантом, рассказывает о бюрократиче­ской рутине, царившей в системе управления императорскими театрами, и о своих по­пытках борьбы с нею. В последние годы жизни Теляковским на основе дневника были написаны цитированные выше «Воспоминания». После его смерти были опубликованы написанные им книги: «Мой сослуживец Шаляпин» (J1., 1927) и «Императорские театры и 1905 год» (JI., 1926). В этих книгах, как и в дневнике, Теляковский, несмотря на свое официальное положение и тесные связи с дворянско-бюрократическими верхами цар­ской России (что нашло отражение во многих его оценках и суждениях), сумел расска­зать о многом из жизни русского театра.

В настоящее время дневники Теляковского — пятьдесят томов —■ хранятся в Государственном театральном музее им. А. А. Бахрушина. Ниже публикуются в хроно­логической последовательности записи из дневника, относящиеся к Чехову, его пьесам и к их постановкам на сцене. Записи после 1S02 г., менее значительные по содер­жанию, в публикацию не включены.

1898

19 ноября. Смотрел ...) «Медведь», водевиль посредственный и играли посредственно Щепкина, Подарин и Рябов (последний удачнее других)

1899

4 февраля. Представление «Чайки» в театре Эрмитаж 2. Пьеса постав­лена хорошо, и режиссерская часть много вложила. Вообще постановка интересная и очень своеобразная.— Главное внимание обращено на форму. Пьеса, несмотря на малые ее достоинства, делает впечатление. Надо обра­тить внимание на подобные постановки и что для нас годится — взять.

1 марта. В час дня собрались артисты драматической труппы для чте­ния новых пьес 3 (Лаппа, Садовский, Южин, Рыбаков, Правдин, Садов­ская, Ермолова, Лешковская и Кондратьев). Прочли пьесу Чехова «Дя­дя Ваня», пьеса всем понравилась и решено по просмотре ее Комитетом литературно-театральным внести в репертуар будущего сезона 4.

{13 или 14) апреля. Заходил сегодня А. Чехов говорить по поводу «Дяди Вани» и забраковки этой пьесы комитетом. Чехов просил не поды­мать шума из-за этого факта. Переделывать он ничего не хочет, ибо пьеса эта издана уже пять лет назад б. Обещал написать для Малого театра но­вую пьесу к осени. Вообще жаль, что комитет театральный вместо по­мощи управляющему делает затруднения. «Дядя Ваня» была единствен­ная пьеса, которую выбрал я и артисты к постановке в этом году, и эту-то пьесу и забраковали.

22 ноября. Присутствовал в Художественном театре на представлении пьесы Чехова «Дядя Ваня» 6. Общее впечатление от пьесы получилось крайне тяжелое. Невольно приходила в голову мысль, для чего такая пьеса ставится и какой конечный вывод из нее можно сделать. Публика сидит тихо, слушает внимательно, притаив дыхание, и все ждет — что будет. В третьем акте чувствуется сильное напряжение, раздаются два выстрела,—выстрелы все-таки нелепые, особенно второй, когда дядя Ваня среди всех гонится за профессором, как за зайцем, и на виду у всех стреляет в него. В зрительном зале одновременно делается истерика у трех дам, которых мужья (?) тащат на руках по рядам кресел. Публика в во­сторге — довольна, что ее пробрало: наконец, поставили такую пьесу, что нервы не выдерживают, а не выдерживают — значит, пьеса особенная, а особенная — значит, хорошая — стоит смотреть. Утром идут смотреть панораму Голгофы, поставленную в цирке,— вечером «Дядю Ваню», а остальное все приелось. И Голгофа и «Дядя Ваня» делают полные сборы. Классические пьесы пустуют, Муне-Сюлли играет при пустом театре7. Что замечательно — это, что все нынче называется художественным: театр — художественный; клуб, где все собираются,— художественный; афиша, оборванная и с литографированным счетом на масло и молоко,— художе­ственная; отсутствие игры на сцене — игра художественная; изображение на сцене некрасивых углов комнаты, которые хороший хозяин старается спрятать, на сцене подчеркивается, потому что это художественная поста­новка. Артист бросает окурок и на него плюет слюнями настоящими,— все это именуется художественным. Да что же это, в самом деле, за ка­чество «художественность», неужели все, что реально, все отправления организма — все это художественность? Какая же тогда разница между художником и обыкновенным человеком? Или, может быть, все люди жи­вущие — художники. Наконец, когда уже никто ничего не может понять, то говорят: «Да, оно непонятно, зато есть настроение».

Но в чем же смысл и настроение «Дяди Вани»? Пьеса эта изображает современную жизнь — жизнь нервных и расстроенных людей. Сам дядя Ваня в конце XIX столетия всю жизнь свою посвящает работе не детям

своим, не родителям, не государству, а крайне антипатичному профес­сору, потом, когда тот предлагает продать имение, он, т. е. дядя Ваня, в него стреляет, а потом, настрелявшись вдоволь, обещает ему опять ра­ботать и высылать ему то, что раньше выделял из доходов по имению.

A***-v и

А

 

Sup»-*

ал лге/UА—ац, в о. b^W^ow». 3

Pip•#»»«•" lAv^vWi AaA^f^ti,