– Да, это она, – ответил голос, при звуках которого у нее слезы подступили к глазам. А может, это луч света так подействовал на нее, привыкшую к темноте. Она поднялась, стараясь разглядеть вошедшего, но тюремщик рявкнул:

– Назад!

– Зачем вы так? – с упреком сказал тот же голос. И человек шагнул к ней, опустился рядом на опилки, взял за руку. Она уткнулась ему в плечо и зарыдала.

– Ну что ты, что ты, – приговаривал он, гладя ее по голове. – Теперь я нашел тебя, теперь все будет хорошо.

– Это еще бабушка надвое сказала, – многозначительно произнес тюремщик. – Еще разобраться надо.

– Разберемся, – ответил ему Сергей. – Я где угодно готов подтвердить, что она ни в чем не виновата.

Кошка разглядывала его – похудевший, со шрамом на лбу, в одежде, висящей на нем мешком. Видно, несладко ему пришлось.

– Что с тобой было, как же ты уцелел? Как ты нашел меня? – бормотала она, стараясь говорить тише и то и дело оглядываясь на тюремщика.

– Тише, тише, – говорил Сергей. – Я был ранен, когда пришел в себя – первое время не помнил ничего. До сих пор удивляюсь, что меня оставили в живых.

– А Ро… Паша жив?

Сергей сразу перестал улыбаться:

– Не знаю. Я его мертвым не видел. Но когда начал припоминать что-то, пытался спросить о нем – мне никто не отвечал. Если он и выжил, то, видно, его держали где-то в другом месте. Но если честно – не верю я в это. Боюсь, что убили Пашу.

Чувствовалось, что ученому тоже хочется о многом расспросить, но он не хочет говорить при посторонних.

– Я еще приду, – сказал он прежде, чем уйти.

Ему удалось зайти к ней только на следующий день, когда охранник сменился. Другой был куда сговорчивее и за горсть патронов согласился оставить их вдвоем на несколько минут. Сергей принес тарелку шашлыка, и Кошка, давясь, ела, стараясь одновременно рассказать ему, что с ней случилось:

– Мы шли по туннелю, и тут у Яны началось… Я думала, нас догонят, но помогла святая заступница.

Сергей и не думал спорить. Заступница так заступница, от радости он готов был соглашаться с ней во всем.

– Старик нас успел догнать, но он ранен был и скоро умер. А потом Яна умерла тоже. Кровью изошла, – Кошка всхлипнула. – Может, если б я знала, что надо делать, она бы не умерла?

– Не вини себя, ты молодец, ты храбрая. Ты ведь не бросила ее одну, осталась с ней до конца. Что делать, так уж вышло. Она могла умереть и на Китай-городе…

Кошка сунула руку в карман и достала сероватый, закрученный в спираль камень. Протянула его Сергею. Он обрадовался, как маленький:

– Мой пропавший талисман! Откуда он у тебя?

– У одного сталкера увидела, узнала и выменяла. Знаешь, я ведь в глубине души не хотела верить, что ты погиб, ждала тебя. Я ради тебя даже ходила в музей, принесла еще кое-что оттуда. Но рюкзак у меня отобрали, когда арестовали… Ладно, это все потом. Расскажи, как ты вообще узнал, что я здесь?

– Давай по порядку. Очнулся я у бандитов и сначала вообще почти ничего не помнил. Они мне рассказывали, как мы на станцию пришли. Спрашивали, зачем мы приходили, и тобой интересовались очень. Я так понял, какие-то счеты у них к тебе. Говорили, что ты убийца, чуть ли не десяток человек на тот свет отправила. Но ведь этого не может быть – наверное, они тебя с кем-то перепутали?.. За мной сначала следили, не хотели отпускать – ну, ты понимаешь. А недавно, наоборот, отпустили, и даже намекнули, что ты жива и что я могу найти тебя на Ганзе. И я тут же отправился тебя искать. У меня ведь больше никого не осталось, и возвращаться мне некуда. Здесь люди мне рассказали, что несколько дней назад схватили девушку, похожую на тебя. Я пытался выяснить, в чем дело, но никто из руководства станции ничего не говорит, зато в народе слухи ходят один чуднее другого. Рассказывают, что на Ганзе недавно нашли задушенной одну шпионку, правда, это было не здесь, а на Проспекте Мира, кажется. То ли она шпионила в пользу красных, то ли в пользу фашистов, то ли для тех и других. С тех пор был приказ усилить бдительность, и, видимо, тебя тоже приняли за разведчицу. Тем более, ты появилась с двумя младенцами на руках.

– При чем тут младенцы? Мало ли женщин с детьми? – нахмурилась Кошка.

– Наверное, что-то в твоем поведении показалось странным. А женщина-врач, которая осматривала тебя после ареста, заявила, что ты не рожала, по крайней мере, в последние месяцы, и дети, следовательно, не твои. Они, видно, решили, что ты младенцев специально для отвода глаз купила или взяла напрокат у какой-нибудь нищенки. А что это за дети на самом деле? Неужели бедная Яна родила двойню?

– Долго объяснять, – нахмурившись, сказала Кошка. – На самом деле только один из них Янин, а второй чужой, но теперь он тоже сирота. И кажется, из-за меня. В общем, получается, что теперь они оба – мои. Кроме меня, они никому не нужны. Мне бы только найти их. А для этого надо выйти отсюда.

– Я уверен, что это жуткое недоразумение скоро разъяснится и тебя отпустят, я так и говорю всем. Ты не можешь быть ни в чем замешана, ты сильная, храбрая, умная, самоотверженная…

Сергей отчего-то смутился и замолчал. Кошка хмыкнула. Похоже, он отправился на ее поиски в надежде, что она поможет ему, разберется во всем, справится со всеми проблемами, как справлялась во время экспедиции. А оказалось, что она сама нуждается в помощи. Знал бы он, как на самом деле все плохо. И тут спасительная мысль пришла ей в голову.

– Если хочешь мне помочь, иди на Улицу тысяча девятьсот пятого года и разыщи там Нюту, Победительницу Зверя. Если кто-то может что-то сделать, то только она.

– Ты ее знаешь?

– Да. Скажи, что ты от Кати, с которой она встретилась на Шаболовской. Она поймет. Скажи, что я в беде, что меня держат в тюрьме и подозревают неизвестно в чем. А еще постарайся узнать про детей. Когда меня забирали, я отдала их какой-то женщине. Такой темноволосой, темноглазой, на цыганку похожей.

Ученый нахмурился, видимо соображая, почему нельзя было отдать детей в более надежные руки и при чем тут какая-то цыганка.

– А как ее звали? – спросил он.

– Не помню! – с отчаянием сказала Кошка, внезапно осознав, что за эти дни имя женщины совершенно вылетело у нее из головы.

– И как я ее найду? – озадаченно спросил Сергей, но, увидев ее глаза, замахал руками. – Ладно, ладно, не волнуйся. Буду всех спрашивать. Кто-нибудь наверняка ее запомнил.

– Ну все, поговорили – и хватит, – буркнул сторож, входя в камеру. – Потом наговоритесь. Если успеете.

Уже вслед Сергею Кошка крикнула:

– Маша! Я вспомнила – ее звали Маша!!!

* * *

«Что-то тут не так, – думала она, сидя на грязном матрасе, обхватив голову руками. – Как это вышло, что бандиты так спокойно отпустили Сергея? Ведь мы – ну, пусть я, но мы же были все вместе – убили Лёху, увели женщину у этого… как его? Кольки, кажется. Да и потом в туннеле перестрелка была, вроде. Седой и Рохля вполне могли еще кого-нибудь из китайгородских ранить или даже убить… Но об этом можно подумать потом. Сейчас главное – чтоб он Нюту нашел. И тогда я узнаю, на самом деле мы встретились с ней на Шаболовке или мне и вправду все почудилось».