Песня закончилась, и Ксюша с Геной разошлись по своим компаниям.

– Вы с Генкой помирились? – спросила Даша.

– Ничего подобного! Просто потанцевали. Я его терпеть не могу.

– По-моему, ты слегка перепила, Ксю. Здесь коктейли слишком крепкие.

– Не выдумывай. Мне так хорошо, что даже Генино присутствие не может испортить мне настроение! Если это называется «перепить», то я бы хотела перепивать всегда.

Даша с сомнением покачала головой. По ее мнению, Ксюше следовало остановиться.

– Даш, есть курить? – спросила Ксю через десять минут.

– Есть, но тебе не дам. Тебя развезет еще больше, а нам с Леркой домой тебя вести.

– Проблема! Генку попросишь, он не откажется. Он мною всерьез интересуется, поэтому поможет. Дай покурить.

– Не дам, а то ты сейчас начнешь фигней страдать.

– Не сходи с ума. Что такого страшного я могу сделать? Дашка, ты человек или нет?

– Именно потому что я человек, я тебе курить не дам.

– Подумаешь, наказала! Будто я стрельнуть у кого-нибудь не могу.

– Вот пойди и стрельни. Зато я буду знать, что я непричастна к тому, что ты устроишь дебош.

– Когда это ты видела, чтобы я устраивала дебош?

– Не видела. И видеть не желаю.

– Ну и ладно, – махнула рукой Ксю. – Диктаторша!

Она отошла и попросила закурить у молодого парня возле стойки. Вышла на улицу и присела на скамейку. Прохладный воздух ночи ударил девушке в лицо, сознание, слегка затуманенное содержимым коктейлей, прояснилось. Странное чувство возникло у Ксюши. Какая-то непонятная тревога, тоска… словно приближающаяся зима сжала ее в своих холодных объятиях. Вдруг захотелось плакать, будто у нее что-то отняли.

– Ксюша, что ты здесь делаешь одна? – услышала Ксю голос Гены. Еще минут пять назад она бы вспыхнула и разозлилась при появлении парня, но сейчас Ксюша обрадовалась ему.

– Гена… Геночка, уведи меня отсюда, уведи, пожалуйста… – попросила она жалобно.

– Но что случилось? – пораженно уставился на нее Гена.

– Не спрашивай ни о чем, прошу. Только уведи. Куда угодно.

– Хорошо, хорошо.

Гена обнял девушку за плечи и куда-то повел. Ксюше было все равно.

Лишь минут сорок спустя она пришла в себя и обнаружила, что находится в чьей-то квартире и пьет кофе в компании Гены.

– Ну как ты? – спросил он с искренней тревогой.

– Мне лучше, – неуверенно произнесла Ксю. – Сама не знаю, что на меня нашло. Стало так плохо…

– Ты меня так напугала… То не подпускала к себе, а тут – уведи ее!

– Просто мне стало очень не по себе. Со мной так бывает. Спасибо, что помог. Надо Дашке позвонить, наверное, волнуется – я только покурить вышла…

– Я ей уже позвонил, сказал, что тебе нехорошо, и ты у меня. Так что не волнуйся и нормально приди в себя.

– Я в порядке. Где мы? У тебя дома?

– Да.

– А симпатичное жилье… судя по кухне… – оглядываясь, сказала Ксю. – Один живешь?

– С другом.

– А у тебя же родители здесь… Зачем квартиру снимать?

– А так свободнее дышится, – улыбнулся Гена. – Тем более, что друг мой здесь лишь наездами бывает.

– Представляю, сколько здесь девушек перебывало!

– Тебе действительно лучше, – заметил Гена. – Снова язвой становишься.

– Комплимент тебе сделала, чего ты. Из благодарности.

– Из благодарности могла бы уж поцеловать… в щечку хотя бы.

– Может, тебе еще за пивом сбегать?

– Я вот думаю, Ксюш, неужели ты так меня ненавидишь? Ненавидишь так, что даже не поблагодаришь?

– Вовсе я тебя не ненавижу. Я знаю тебя слишком мало, чтобы ненавидеть.

– Тогда почему ты так ко мне относишься?

– Что? – Гена опешил.

– Ну да, нравишься, – сказала Ксю так спокойно, будто говорила о куске съеденного за обедом пирога. – Я знаю тебя мало для того, чтобы ненавидеть, но достаточно, чтобы вроде как влюбиться. И меня бесит то, что ты мне нравишься.

– Ну… выразила ты свою влюбленность в меня… скажем, оригинально…

– Если бы ты знал меня подольше, то не увидел бы в моем поведении ничего оригинального. Я такая. Мне свойственно мучить нравящихся мне людей.

– Это плохо, – произнес Гена. – Таким методом тебе не удастся получить взаимность… Разве только человек, в которого ты влюблена, будет таким же уникумом, как и ты сама.

– Что ж поделаешь, – вздохнула Ксю. – Ладно, пора мне домой идти, завтра вставать рано.

– А кто тебе сказал, что я тебя отпущу?

– А кто тебе сказал, что ты сможешь меня удержать?

– Ты сама.

– Я? Я не слышала, чтобы я это говорила.

– Ты сказала это, когда призналась, что я нравлюсь тебе. Ты думаешь, я позволю тебе уйти после этого?

– А что ты сделаешь? – невинно спросила Ксюша, вставая из-за стола. – Что с того, если я сказала, будто ты мне нравишься?

– Ничего особенного… кроме того, что ты тоже нравишься мне… Именно поэтому ты не уйдешь сегодня.

– Ты берешь меня в плен? – спросила Ксю, улыбнувшись.

– Ну, вроде того, – ответил Гена, обнимая девушку за талию.

– Молодой человек, вы не слишком увлеклись? Я не разрешала меня тискать.

– Я на такие вещи разрешения не спрашиваю, – отозвался Гена. – Ты красивая.

– Я знаю. А ты смелый. Не боишься, что я надаю по шаловливым ручкам?

– Боюсь. Очень боюсь – ты девушка горячая… Но сила твоей обольстительности крепче.

– И как далеко ты решишься зайти?

– Насколько позволишь. Я уже успел забыть, когда мне так сильно нравилась девушка…

Внезапно Гена поднял Ксюшу на руки и куда-то понес.

– Что ты себе позволяешь? – притворно возмутилась Ксю, обнимая его за шею. – Отпусти меня!

– Сейчас, подожди момент, – улыбнулся Гена и опустил девушку на кровать.

– Это в высшей степени неуважение! – продолжала возмущаться Ксюша. – Ты не отпускаешь меня домой и еще сюда принес! Нахал!

– Ты когда-нибудь замолчишь? – спросил Гена.

– Пока нет.

– У тебя красивые ноги.

– Только сейчас заметил?

– Ну да. Ты же все время в джинсах – где уж тут заметишь… – ответил Гена и склонился над Ксюшей. – Ты красавица. Я хочу, чтобы ты была моей…

– Не сильно ли сказано? Я все же свободный человек и не хочу становиться чьей-то собственностью. Интересно, будь я уродливой, как семь смертных грехов – обратил бы ты на меня внимание?