В театре мы сняли репортаж и интервью. Интервью давал я со спины и искажённым голосом. В репортаже сообщалось, что один житель Кемерово случайно перепутал отраву от тараканов и одно из азотных удобрений, которые выпускало «Кемеровское производственное объединение “Азот”». Ничего не подозревающий житель города Кемерово, рассчитывая избавиться от тараканов в своей квартире, рассыпал по углам удобрение. Через пару недель он обнаружил, что тараканы сильно увеличились в размерах и перестали бояться людей. Ещё через десять дней, сообщалось в репортаже, насекомые достигли шести-восьми сантиметров и охотно пошли на контакт с человеком.

А потом я говорил от лица того человека, которому якобы вместо отравы продали удобрения. Во время этого интервью у меня по рукам ползали четыре огромных самца и большущая самка мадагаскарских тараканов. Вели они себя солидно, как ручные. Не суетились и не убегали.

– Вот, – говорил я, голос мой звучал низко и неузнаваемо, – это теперь мои домашние питомцы. Они ко мне привыкли, берут еду с руки. Когда я возвращаюсь с работы, они заметно радуются, бегут встречать. Жена моя, к сожалению, не проявляет к ним симпатии и пока переехала жить к своей маме. Но я надеюсь, что она вернётся, потому что эти тараканы ничуть не агрессивны и чистоплотны. Они знают своё место под раковиной и по квартире не бегают.

– А вы не боитесь, что соседи будут недовольны? – спрашивал меня якобы журналист. – Люди могут быть возмущены такими экспериментами, особенно если они происходят за стеной в соседней с ними квартире.

– Да. Конечно, я этого боюсь. Поэтому и даю интервью, не показывая лица и неузнаваемым голосом. Дело в том, что многие люди нетерпимы к тому, чего не понимают. Люди чаще всего не готовы разобраться, а сразу начинают себя вести агрессивно… Но я хочу заверить земляков, что мои тараканы совершенно не опасны. Они, в силу размеров, не способны пробраться к соседям и их напугать. Мои тараканы не приспособлены к жизни в нашем суровом сибирском климате и требуют постоянного корма с добавкой удобрения, которое я не буду называть. То есть мои тараканы не могут разбежаться и расплодиться по городу. Они могут жить только у меня и со мной. Никто не должен опасаться их распространения.

– А для чего же вы пригласили нас? – задал вопрос мнимый журналист. – Что вы хотели нам сообщить, к чему призвать?

– Я хотел призвать земляков быть терпимее и добрее как к людям, так и к тараканам. У нас у всех могут быть свои причуды. Но если эти причуды никому не мешают, то почему не отнестись к ним с пониманием и сочувствием?.. Кто-то, как мой сосед с верхнего этажа, чуть ли не каждый день напивается и гоняет, бьёт свою жену и детей… Но на это никто не реагирует. Мол, это его личное дело и его семья. А если соседи узнают про моих тараканов, которые никому не мешают, не шумят, не гадят, даже не пахнут, то они… Соседи наверняка устроят мне травлю, ещё возьмут и подожгут мой гараж, меня изобьют, а тараканов моих поубивают… Так что я хотел призвать людей быть терпимее и добрее друг к другу и ко всем божьим тварям… А ещё, если меня сейчас видит моя жена… Посмотри на них… Видишь, какие они милые и спокойные… Возвращайся! Я по тебе скучаю.

В это время камера снимала крупным планом ползающих по моей ладони тараканов.

Мы договорились с друзьями на местном телевидении, хорошо смонтировали и подготовили этот материал и выпустили его всего один раз в местных вечерних новостях.

На следующий день на остановках, в транспорте, в магазинах и наверняка на работе люди говорили о тараканах. Видели репортаж немногие, но слух пошёл мощный. Неделю эта тема не сходила с уст. Особо чувствительные были уверены, что они у себя в подъезде, во дворе или на улице видели здоровенных тараканов.

– Если бы я этого урода нашёл, – говорил один мужик другому в троллейбусе рядом со мной, – я бы его точно заставил бы этих тараканов сожрать. У меня жене теперь везде эти тараканы мерещатся…

Город дней десять жил интереснее, чем обычно, благодаря тому репортажу.

После возвращения с фестиваля мы больше ни разу не вспомнили про спектакль «Singularia tantum». Мы начали делать и к лету сделали новый спектакль под названием «Полное затмение».

Этот спектакль я делал уже на основе опыта предыдущей работы, поэтому тщательно и заранее продумал его композицию. Тогда я впервые применил свой метод, который в предыдущем спектакле пробовал интуитивно, как малоосмысленный приём. В дальнейшем этот мой метод покажет себя эффективным и продуктивным, а тогда я его только пробовал, только тестировал.

Из чего возник мой метод работы с актёром над созданием спектакля? Сейчас я уже точно и не вспомню. Метод тот не мог не возникнуть. Иначе я не сделал бы ничего. Но одна фраза, сказанная очень просто, брошенная шутя, была услышана мною как призыв, как манифест.

Я остро запомнил то, что мне однажды сказал Игорь Иванович. Сказал как человек, который многие годы бессменно руководил Студклубом университета, долго работал в театре «Встреча» и видел много людей, которые хотели артистической, актёрской судьбы, но не смогли её получить. Он видел много людей, стремившихся на сцену, которых сцена не приняла и искалечила…

Я отчётливо услышал и запомнил, как он ответил мне, когда я из искреннего непонимания спросил его о том, почему мой наивный и практически детский спектакль «Мы плывём» может кого-то гневить и даже бесить.

– Вы же весёлые! Понимаешь?! Вы весёлые и свободные. Вы счастливые… Это слишком видно! – ответил тогда Игорь.

Ох, как я это понял! Если бы я не бывал на сцене, то не понял бы. Но я на сцене бывал. Я обожал сцену и выступления. Однако в театре «Ложа» моё место было не на сцене. Я должен был в своём театре оставаться во тьме зрительного зала или за кулисами. В своём театре я был автором. Но я прекрасно помнил сценическое счастье. Я всё-таки много раз выходил на сцену с пантомимами. Тогда я был и автором, и исполнителем. Это было двойное счастье.

Исходя из этого, я придумал свой метод работы с актёрами. Мне нужно было сделать так, чтобы актёр в спектакле, исполняя роль, был счастлив. А актёр всегда человек чувствительный, эгоцентричный и требующий к себе обязательно особого отношения. Это я к тому моменту уже прекрасно знал.

Как было такого человека сделать счастливым? А очень просто: нужно было ему дать ощущение его уникальности и неповторимости. Человеку, особенно молодому и с амбициями, даже если у него есть брат или сестра-близнец, обязательно хочется быть уникально неповторимым. Я много раз замечал, что люди недовольны, когда им кто-то с радостью сообщает: «Ой! Я долго не могла понять… Мучилась, думала и вдруг поняла!.. Ты же очень похож, просто вылитый…»

Человеку чаще всего неприятно то, что его считают похожим пусть даже на известного артиста или спортсмена. Человеку необходимо чувствовать свою уникальность. Человек любящий никогда не согласится на то, что предмет его любви похож с кем-то.

А как было дать актёру уверенность в его уникальности и тем самым сделать его счастливым? А очень и очень просто! Необходимо было создать у него иллюзию соавторства. Автор всегда уникален! Поэтому актёр, уверенный в своём соавторстве с режиссёром спектакля, будет чувствовать свою ответственность за создаваемый спектакль и будет горд тем, что он в своей роли абсолютно уникален, а значит, незаменим. Тогда он будет счастлив. По-настоящему.