— Царевич! — сказала она. — Ты видишь перед собой безутешную сироту, которая верит в твою доброту и вверяет тебе свою жизнь и честь.

— Никогда, госпожа, — отвечал ей с почтением Хабиб, — Саламис не учил меня злоупотреблять несчастьем женщины. От его имени я отдаю тебе эти земли и льщу себя надеждой, что он меня не осудит. Ты свободна, теперь ты — глава своего народа. Ты создана для того, чтобы править, избавь своих людей от тревоги, разъясни им обязанности их, ибо, признаюсь с восхищением, мой отец, правоверный мусульманин, желает только счастья своим подданным, даже тем, кто в ослеплении своем взбунтовался против него. Помоги мне, госпожа, остановить начавшиеся беспорядки, они лишь поспособствуют грабежу, который я хочу предотвратить. Пока я побуду при тебе, а ты прикажи телохранителям призвать сюда всех мужчин и даже женщин, что в страхе разбежались кто куда. Стань их госпожой, и пусть вновь заблистают ваши шатры, пусть вернут им все украшения, которые люди торопятся с них снять.

Столь почтительное поведение героя смутило Йеману, однако не удивило так, как любого другого на ее месте, ибо сестра Зира сама обладала возвышенной душой. И, когда Хабиб позволил, девушка властным голосом повелела восстановить порядок в своем стане.

Первые рыцари из отряда Саламиса, ехавшие впереди, приблизились к Хабибу. Молодой господин оставил часть из них рядом с Йеманой, а другую послал в становище, чтобы они помешали грабежам и проследили за порядком. Саламис увидел мирно возвращавшихся в свои шатры семьи клебов как раз в тот момент, когда собирался отдать приказ об их преследовании.

Эмир узнал, что это следствие благочестивых указаний его сына, и вместе с Амиралой и Дорат-иль-Говас направился к шатрам Йеманы. Завидев их, сестра Зира двинулась им навстречу с видом просительницы, но царевич не позволил девушке унижаться — он остановил ее и сам подошел к отцу.

— О мой достославный господин, — сказал Хабиб. — Я обещал Йемане, что ты будешь добр к ней как к царевне племени клебов, ибо она обладает всеми необходимыми качествами, чтобы править этим народом. Ее брат нарушил свой долг и нанес нам оскорбление, она же не причастна к его преступлениям. Эта госпожа заслуживает милости, которую я взял на себя смелость обещать ей во имя матери моей и Дорат-иль-Говас.

Саламис всегда был хорошего мнения о Йемане, и он похвалил сына за всё, что тот для нее сделал. Эмир знал, что сестре не присущи недостатки брата и что она намерена даже подчиниться законам, предписанным Кораном.

— Да, госпожа, — молвил он с улыбкой, — я с радостью подтверждаю все обещания моего сына. Уверен, что ты достойна большего, и я постараюсь дать тебе всё, чего ты заслуживаешь.

Амирала и Дорат-иль-Говас обняли новую царевну клебов, заверив ее в своей самой искренней дружбе. Они хотели пригласить ее в стан бану хиляль, чтобы ласковым обращением заставить забыть о потере любимого брата, но Йемане следовало распорядиться его погребением, совершить все положенные траурные обряды и позаботиться о восстановлении общего порядка и покоя, защищать которые она была призвана.

Хабиб, чтобы помочь царевне в ее трудах, оставил при ней сотню воинов, и почтенный эмир вместе со всем семейством вернулся в свой стан, где народ восславил его победу.

В торжественных песнопениях, что раздавались со всех сторон, звучало имя Хабиба, победителя Зира.

— Да что особенного сделал мой муж? — удивлялась Дорат-иль-Говас. — Чего же можно было ждать от сына великого Саламиса? Люди! Вы заблуждаетесь! Когда вкушаешь сладкий плод, надо хвалить дерево, которое его принесло.

Десять дней в стане бану хиляль продолжались празднества и увеселения. Арабы, которые покинули Саламиса в страхе попасть под власть жестокого Зира, снова собрались вокруг старого эмира. Свои шатры они поставили поблизости от его становища, и он вновь стал главой шестидесяти шести племен. Небо, вернувшее отцу Хабиба его прежнюю силу, дало ему возможность править ими и пользоваться еще большим уважением, чем прежде.

Когда девять дней истекли, Йемана во главе старейшин своего племени явилась к вождю народа бану хиляль, чтобы принести ему клятву верности. Она была в трауре, но от этого казалась еще прекраснее. Эмир и Хабиб приняли ее со всей подобающей ее полу и положению обходительностью, а Амирала и Дорат-иль-Говас — с искренним сочувствием и интересом.

У Саламиса был племянник, сын его брата. Звали его Сафи, и был он молодым воином, подававшим большие надежды. Эмир замыслил отдать ему в жены Йеману и поставить его во главе клебов. Сестра Зира с благодарностью приняла это новое благодеяние, и отмена ежегодной дани стала ей свадебным подарком.

Новые торжества отметили этот союз, который заверил клебов в том, что никто не покушается на их свободу и не собирается обращать в рабство. Воины, сопровождавшие царевну, поразились столь неожиданной милости.

— Так, — сказала им Йемана, — мстит настоящий мусульманин.

И с этого самого дня ее подданные склонились в пользу закона, который поощряет столь добродетельные деяния: племя клебов отказалось от невежества и жестокости, там перестали восхищаться вождями, подобными Зиру, чьими единственными достоинствами являются сила и жестокость, и тиранами, которые убеждены, что велик лишь тот, кто порождает страх. Когда Йемана и ее муж вернулись к себе в стан, Дорат-иль-Говас и Хабиб почувствовали, что им тоже не терпится возвратиться в свои владения и помочь жителям Семиморья, едва оправившимся после изгнания Абарикафа.

Саламис слишком хорошо знал обязанности правителя, чтобы не понять своих детей и потребовать пожертвовать счастьем их народов ради его собственного удовольствия.

Назначили день отъезда Хабиба и его жены. Они решили перебраться в лесной шалаш царевича и там тайком воспользоваться тем самым средством передвижения, благодаря которому они попали в Аравию.

Саламис и Амирала хотели было проводить их, чтобы любоваться детьми до последнего мига, но это привлекло бы слишком много внимания, а есть вещи, которые народ не должен знать, ибо он падок на чудеса и за ними забывает о своих обязанностях.

Молодые со слезами простились с добродетельными родителями, договорились о том, каким образом они будут поддерживать связь между собою, чтобы разлука не стала невыносимой, сели на верблюда и, взяв с собой лишь одного верного погонщика, отправились в свой уединенный уголок. На следующий день птица рух полетела к вершинам Кавказа.

Им предстояло увидеть верного Иль-Хабуля, порадовать его рассказом о новых приключениях. Хабиб должен был вернуть на место чудесный талисман, который он