— Ты похожа на королеву.

Она бросилась ему навстречу.

— Это правда, что эмир собирается воевать?

— Мне нужно поговорить с тобой без посторонних.

Кэйтлин взмахнула рукой, и служанки удалились. Она села на софу. Валлон остался стоять.

— Да, эмир созывает свою армию. Алп-Арслан убит. Сулейман намеревается стать единоличным правителем Рума, пока соперники интригуют за право стать преемником султана.

Кэйтлин похлопала ладонью по софе.

— Сядь рядом со мной. Хочешь чего-нибудь выпить? Ты голоден? Ты выглядишь уставшим.

На столе стояли вазы с фруктами и цветами. Пол был покрыт шелковыми коврами тончайшей работы. Валлон уселся. В нос ему ударил крепкий аромат духов Кэйтлин. Он оторвал виноградинку от грозди.

— До меня доходит много разных слухов. Служанка рассказала мне, что эмир предложил тебе высокопоставленную должность в своей армии.

Валлон бросил виноградинку в рот.

— Это правда. Командир сотни, с землями и домом в Конье, где трубачи будут играть мне серенады на закате.

Она взглянула на него с сомнением.

— Это прекрасно. Я слышала, что Конья — великолепный город с множеством дворцов.

— Я не принял предложение.

Ее дымчато-зеленые глаза округлились.

— Почему?

— Сулейман — мусульманин, а я христианин. Рано или поздно две религии сойдутся в схватке, и я не хочу оказаться на стороне воюющих с моими единоверцами.

— Так ты все еще намерен наняться в императорскую гвардию?

Валлону уже порядком надоело отвечать на вопрос, что он собирается делать. Весь последний год он только тем и занимался, что делал. Теперь все, что ему нужно, — это время и возможность подумать. Он взял апельсин, покрутил его в руках и положил обратно.

— Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать свои планы.

— Наши планы. Куда бы ты ни отправился, я пойду за тобой.

— Не исключено, что меня командируют в заморские края. Мы не будем видеться долгие годы.

— Я буду ждать.

Валлон коснулся ее руки.

— Ты говорила, будто гадалка предсказала тебе, что твоим сердцем завладеет иноземный принц. Я не принц, а Сулейман таковым является. Драгоценности, которые на тебе, его дар, не мой.

Кэйтлин прижала его ладонь к своим губам.

— Мне не нужен Сулейман. Мне нужен ты.

— Если ты останешься со мной, то обречешь себя на годы одиночества и неопределенности. Если останешься здесь и станешь женой Сулеймана…

Кэйтлин ударила его ладонью по щеке и резко вскочила на ноги.

— Он что, заплатил тебе за сводничество?

— Кэйтлин…

Она обрушила град ударов на голову франка. Наконец ему удалось схватить ее за руки. Она повалилась на него, и в следующую секунду они уже целовались.

Отстранившись, Кэйтлин произнесла:

— Я люблю тебя. Какие тебе еще нужны доказательства?

— Выслушай меня до конца. Если ты станешь женой Сулеймана…

— Одной из двенадцати?

— Но зато самой прекрасной. Твой сын однажды станет эмиром. А может, даже султаном.

Кэйтлин вздрогнула.

— Я не племенная кобыла. Мне нужен муж, который будет так же заботиться обо мне, как и я о нем. И я знаю, что этот человек — ты.

— Сулейман предлагал мне пять фунтов золота за то, чтобы я оставил тебя ему.

Лицо Кэйтлин побелело.

— Пять фунтов золота?

— Этого хватило бы, чтобы купить богатое поместье. Я отказался. Ты должна сама решить.

— Я уже решила.

Франк посмотрел ей прямо в глаза.

— Завтра мы с Геро уезжаем. Нет, послушай меня. У нас осталось еще одно дело, которое нужно уладить. Если все получится, оно сделает нас богаче, чем золото Сулеймана.

— Что за дело? Расскажи мне.

— Не могу. При условии, что мы найдем то, что ищем, я вернусь за тобой послезавтра. Я обещаю.

— К тому времени я уже буду в Конье.

— Значит, я отыщу тебя в Конье.

— Если ты уедешь, эмир, скорее всего, меня упрячет. Позволь мне поехать с тобой.

— Нет, это слишком опасно.

Он поднялся.

— А если ты не найдешь то, что ищешь?

Валлон уже шел к выходу.

— Пока меня не будет, хорошо подумай, какое будущее для тебя предпочтительнее.

Она поднялась, шурша шелками.

— Не уходи.

— Думаю, мне лучше уйти.

У его уха просвистел апельсин.

— Это тоже приказ эмира?

Франк задержался.

— На первой аудиенции я сказал ему, что мы любовники. Я это сделал, чтобы защитить тебя. Он знает, что это ложь. Твои служанки шпионят за тобой.

— Тогда останься и сделай так, чтобы это стало правдой.

Он обернулся. На ресницах принцессы блеснула слеза.

— Ты отверг его золото, потому что совсем меня не ценишь? Ты ненавидишь меня? Я так отвратительна тебе? Ты так одержим своим целомудрием?

— На все эти вопросы я отвечаю «нет».

— Тогда что же я должна сделать, чтобы убедить тебя?

Валлон шагнул ей навстречу. Кэйтлин сняла с себя одну шелковую накидку и бросила ее в сторону. Ткань падала так же медленно, как паутина.

— Этого достаточно или нужно еще?

У Валлона пересохло в горле. Кэйтлин сняла с себя еще один газовый покров.

— Все еще недостаточно?

Франк потер кадык.

— Я скажу когда.

Она стрельнула в него глазами.

— Я этого еще не делала ни для одного мужчины.

— Представляю, как в Исландии, скинув с себя домотканые одежки, ты поскорее забираешься под овечьи шкуры, пока не подморозила свои нежные части.

Кэйтлин засмеялась и сбросила еще одну деталь своего наряда. Под ним было настолько тонкое платье, что франку были видны все изгибы и ложбинки ее тела. Она сдвинула его со своих плеч, и одеяние, соскользнув на пол, с тихим вздохом легло у ее ног невесомым облачком. Все, что на ней осталось, — это золотой пояс со свисающими ниже пупка нефритовыми подвесками. Подарок эмира. Она нащупала застежку. Валлон обнял ее.

— Не снимай, — взволнованно произнес он.

Она прильнула к нему всем телом.

— Что ты тогда сказал о моей наготе? «Она не вызвала у меня отвращения».