чуть не получилось недоразумения. Садитесь, пожалуйста, второй господин, я сейчас все вам расскажу! – И немного помолчав, добавила: – Я послала к вам только потому, что моя невестка умерла нехорошей смертью.

– Может быть, она покончила с собой из-за мужа? – высказал предположение Цзя Лянь.

– О, это было бы хорошо! – воскликнула тетушка Сюэ. – Но она давно так скандалила, что мы не знали, куда от нее деваться! Когда пришла весть, что Сюэ Паня приговорили к смертной казни, она немного поплакала, а затем снова как ни в чем не бывало стала пудриться и румяниться. Я хотела поговорить с ней, но она меня обругала, и я не стала с ней связываться. Однажды, не знаю почему, она вдруг захотела, чтобы Сян-лин жила вместе с нею. Я ей говорю: «Зачем тебе Сян-лин, если ты отказалась от Бао-чань? К чему терзать девочку, если ты ее не любишь?» Но она и слушать меня не захотела, и я вынуждена была приказать Сян-лин, чтобы она жила с нею. Бедная Сян-лин не посмела меня ослушаться и перешла к Цзинь-гуй, хотя и была больна! Но совершенно неожиданно моя невестка стала хорошо относиться к девочке, и я только этому радовалась. Когда об этом узнала Бао-чай, она высказала опасение: «Боюсь, что здесь кроется что-то недоброе», но я не придала значения ее словам. Первые несколько дней, когда Сян-лин болела, невестка сама готовила для нее супы и кормила ее. Но, видимо, у Сян-лин несчастная судьба! Однажды, когда Цзинь-гуй подавала ей отвар, Сян-лин по неосторожности опрокинула чашку и обварила ей руки. Я думала, что теперь она постарается сорвать на девочке свой гнев, но, к моему удивлению, она даже не рассердилась, сама подмела осколки от разбитой чашки, вытерла пол, и отношения между обеими по-прежнему оставались дружественными. Вчера вечером Цзинь-гуй позвала Бао-чань и велела ей приготовить две чашки супа, заявив, что будет есть вместе с Сян-лин. Через некоторое время в ее комнате поднялся шум; сначала кричала Бао-чань, потом, шатаясь, вышла Сян-лин, призывая на помощь. Я поспешила туда и вижу: у невестки из носа идет кровь, сама она, схватившись руками за сердце, бьет ногами и катается по полу. Напугалась я до полусмерти! Начала ее окликать, она не отвечает, немного подергалась и скончалась. Я сразу поняла, что она отравилась. Бао-чань, рыдая, набросилась на Сян-лин с кулаками и стала обвинять девочку в том, что она отравила свою госпожу. Но я прекрасно понимала, что Сян-лин ни в чем не виновата. Да и как она могла отравить Цзинь-гуй, если была больна и даже при желании не могла бы встать с постели?! Однако Бао-чань продолжала твердить свое. Ах, второй господин! Что мне оставалось делать? Я вынуждена была приказать старухам связать Сян-лин и передать ее под присмотр Бао-чань, а слугам велела запереть ворота. Мы с Бао-цинь всю ночь не смыкали глаз, и как только утром открыли ворота в вашем дворце, я сразу послала служанку сообщить о случившемся своей сестре. Второй господин! Вы человек умный, скажите, как быть?

– В семье Ся уже знают об этом? – спросил Цзя Лянь.

– Пока нет, – ответила тетушка Сюэ, – прежде чем сообщать им, я хотела выяснить обстоятельства дела!

– По-моему, прежде всего следует донести властям, – сказал Цзя Лянь. – Разумеется, все мы подозреваем Бао-чань, но ведь другие станут недоумевать, почему именно она отравила свою хозяйку. Если же обвинить Сян-лин, значит мы выгораживаем преступницу.

Тут появились женщины-служанки из дворца Жунго, и разговор прервался.

– Пришла вторая госпожа Бао-чай, – сообщили они.

Хотя Цзя Лянь был лишь сыном старшего дяди Бао-чай, он не стал прятаться, как полагалось по этикету, ибо много раз видел Бао-чай в детстве.

Бао-чай вошла, поздоровалась с матерью, поклонилась Цзя Ляню, а затем направилась во внутренние комнаты, где жила Бао-цинь. Тетушка Сюэ вошла туда следом за нею и рассказала, что у них произошло.

– Если вы, матушка, приказали связать Сян-лин, то не значит ли это, что вы уверены, будто она отравила Цзинь-гуй? – выслушав мать, спросила Бао-чай. – Вы ведь сами говорите, что суп готовила Бао-чань, поэтому прежде всего следовало связать Бао-чань и допросить ее. Кроме того, нужно сообщить о случившемся властям и семье Ся.

Рассуждения дочери показались тетушке Сюэ вполне разумными, и она поделилась ими с Цзя Лянем.

– Вторая сестрица права, – тотчас же согласился Цзя Лянь. – Я сообщу в ведомство наказаний, пусть они расследуют дело. Но если отпустить Сян-лин и связать Бао-чань, могут получиться осложнения.

– Я, собственно, приказала связать Сян-лин вовсе не потому, что подозреваю ее в преступлении, – возразила тетушка Сюэ. – Я просто боялась, что, поскольку она больна и ее несправедливо обидели, она может расстроиться и покончить с собой. Это означало бы еще одну смерть. Только из этих соображений я велела связать ее и передать под присмотр Бао-чань.

– И все же этим вы сыграли на руку Бао-чань, – заметил Цзя Лянь. – Если вы считаете, что Сян-лин следует освободить, – освободите ее, а если Бао-чань следует связать – свяжите. Ведь только они знают, что в действительности произошло. Прикажите своим людям успокоить Сян-лин!

Тетушка Сюэ приказала отпереть дверь, а Бао-чай послала пришедших с нею женщин помочь служанкам связать Бао-чань. Когда они вошли в комнату, то увидели, что Сян-лин плачет навзрыд, а Бао-чань посмеивается. Как только Бао-чань поняла, что ее собираются связать, она подняла страшный шум. Однако служанки из дворца Жунго, не обращая на нее внимания, набросились и крепко связали.

Между тем был послан человек, чтобы сообщить о случившемся семье Ся.

Прежде семья Ся никогда не жила в столице. В последнее время положение их пошатнулось, и они переехали сюда, так как мать желала быть поближе к дочери. У матери Цзинь-гуй, помимо дочери, был еще непутевый приемыш, который промотал почти все свое наследство и постоянно ездил за подачками в семью Сюэ.

Цзинь-гуй была ветреной и легкомысленной и дня не могла обойтись без мужчины. Когда она мечтала о Сюэ Кэ, она не подпускала к себе никого. Но, потерпев неудачу, она стала подумывать о своем названом брате. Он был еще невинным юнцом, и Цзинь-гуй решила соблазнить его. Всякий раз, когда она приезжала домой, она старалась привлечь внимание молодого человека. Вот и сейчас, когда приехал слуга из семьи Сюэ, молодой человек подумал:

«Интересно, что он привез?!»

Но когда слуга сообщил, что барышня отравилась, он вышел из себя, стал метаться и причитать. Мать Цзинь-гуй разразилась рыданиями.

– И почему моя девочка, попав в их семью, вдруг отравилась?

Обезумев от слез, она хотела бежать