– Скоро будем, – сказал человечек, когда они вновь поднялись по длинной лестнице в полутемный коридор, в котором двери вели в чьи-то, без сомнения, богатые покои. – Почти все ловушки мы миновали. Только вот я устал. Дай-ка, передохну.

И он вытащил из-за крохотного пояса не менее крохотную серебряную флягу и жадно присосался к ней. Яр тоже очень хотел пить, но воды у него не было, а к обычной жажде примешивалась еще и жажда жизни. Пока маленький проводник пил, причмокивая, а Яр рассматривал небо сквозь пыльное стекло окна, силясь понять, сколько осталось до заката, произошло непредвиденное. В конце коридора вдруг появилась фигура девушки в длинном одеянии и с растрепанными волосами. Человечек, увидев ее, поперхнулся, а Яр окаменел – это была Настя. Увидев Яра, она испуганно вскрикнула, закрыла рот рукой – наверное, чтобы не закричать, и помчалась назад.

– Настя! – закричал он что есть силы. – Настя, стой! – И ринулся за ней, не слушая, что гневно пищит его проводник.

Ярослав постоянно искал.

Искал кого-то в себе и себя – в ком-то.

Искал принятие, одобрение, восхищение. Искал симпатию, дружбу, любовь. И нашел – почти все.

Искал то, что потерял – то ли в прошлой жизни, то ли позапрошлой морозной и снежной зимой. Ему постоянно снились сны о том, что он ищет ее – ту, которую полюбил неожиданно для самого себя. А если находит – то бежит за ней, пытаясь схватить за руку, а она мчится прочь от него, скрывая лицо. Раньше Ярослав думал, что это – Полина. Она – та самая важная потерянная часть его самого, которую нужно обрести, дабы стать по-настоящему счастливым. А потом стал сомневаться.

– Ты можешь найти себе клевую девчонку, – говорит ему Шейк, когда они тесной компанией сидят у костра со взметающимися искрами на природе, у речки. Неподалеку – несколько палаток и машины. В паре десятков метров сидит другая компания, у них кто-то играет на гитаре и поет задушевные песни. Но Яру не хочется идти туда и подпевать, обнимать кого-то за плечи и прижимать к себе. Все равно эти объятия – на ночь или две. Ему нравится сидеть в одиночестве у костра, чьи искры пытаются взлететь так высоко, чтобы стать звездами.

– Могу, – соглашается Ярослав.

– Так в чем проблема? – удивляется Шейк. Девушка, с которой он сегодня, ждет его в палатке. Они весь день не отлипают друг от друга.

– Нет проблемы, – говорит Яр и подбрасывает дров в костер. Тот становится ярче, выше и трещит веселее.

– Мы не хотим лезть тебе в душу, но ты один без пары, – говорит Ван, сидящий здесь же. Женя – у другого костра, поет песни.

Ярослав закатывает глаза.

– И что из этого? Или вы думаете, я чувствую себя обделенным? – смеется он и закуривает. Костер теперь не только перед ним, но и в его пальцах, только другим кажется сигаретой.

Он стряхивает пепел на землю.

– Неа, ребята, вы не правы. Сегодня я хочу побыть один.

– Короче, у той компании есть пара свободных девчонок – я уже все узнал, – говорит весело Шейк, словно не слышит его. – Я могу…

– Отстань, чувак, – лениво говорит Ярослав и выпускает дым. – И вообще, валите к своим девчонкам. Я же знаю, что вы хотите побыть с ними. А мне неплохо и одному.

Парни переглядываются, говорят что-то – кажется, уточняют, не будет ли ему скучно, и уходят. Ван – к Жене, Шейк – к той, чье имя Яр уже не помнит, хоть и познакомились они несколько часов назад. Девушек Шейка и запоминать нет нужды. Он любит разнообразие.

Яр остается у костра один – все перебрались к певцу. Раньше, может быть, он бы из кожи вон вылез, чтобы стать центром двух компаний, отдыхающих рядом, а теперь ему все равно. Он просто смотрит на огонь и вспоминает Полину. А потом лежит на одеяле, расстеленном на траве, и смотрит вверх, встречаясь взглядом с Млечным Путем и миллиардами звезд. И засыпает. И тогда, под шепот ночи, ему снится не Полина, а Настя, и они вместе бегут по полю, но только проснувшись, он этого не помнит.

И вновь чувствует себя одиноким, хоть и не подает виду.

Ярослав бежал быстро – куда быстрее, чем испугавшаяся его Настя, петляющая по коридорам, точно заяц. И не успела она юркнуть за какой-то очередной угол, как он все-таки поймал ее.

– Настя! – Яр схватил ее за руку и попытался прижать к себе, но девушка вырвалась.

– Не трогай меня! Не трогай! – кричала девушка в ужасе. – Не приближайся!

Она находилась в углу и отступать ей было некуда – и Настя и Яр это понимали.

– Не подходи! – вновь выкрикнула Настя.

– Это же я! Это я! Да что с тобой? – в отчаянии спросил Ярослав. Он столько к ней шел, так хотел найти ее, а она от него убегает! Будто бы он может навредить ей. Неужели злится на то, что в ее теле он съел кусок этого гребаного пирога, из-за которого она попала в это жуткое место? Наверняка так.

– Это не ты, – прошептала девушка не сводя с парня глаза – серых, испуганных, но решительных. – Это опять не ты.

– Что значит – опять? – тихо спросил Ярослав. – Настя, пожалуйста, успокойся, это я. Дай мне руку. И мы сейчас попадем домой.

Он помнил, что для этого нужно разбить шар с куском неба, что лежит у него в кармане. Он бы и сейчас разбил, да эта идиотка возьмет и сбежит! И тогда останется в черном замке навечно.

Этого он допустить не мог.

– Домой? – жалобно переспросила Настя.

– Да, – твердо сказал Яр. – Обещаю.

– Тогда… Докажи, что ты – это ты, – сказала девушка.

– Как? – вздернул подбородок Ярослав. Этого он точно не ожидал. Уж в том, что он – это он, Зарецкий был уверен на сто процентов.

– Как… – серые глаза прожигали Ярослава насквозь. – Не знаю… Скажи только то, что известно мне. Скажи нашу тайну. То, что знаем лишь ты и я.

Парень задумался. Сказать то, что известно им двоим? Наверное, нужно сказать то, что произошло совсем-совсем недавно, чтобы Мельникова точно поняла, что он – это он. И никто другой.

– У тебя эти дни были до того, как мы поехали на озеро, – заявил он, вспомнив разговор на кухне ее квартиры. – И эти… Как их… Тампоны в розовой упаковке.

Глаза у Насти сделались большими.

– Бело-розовой, – поправился Яр, припоминая пачку, которую притащила ему Настя.

– А… Ну да, – растерянно сказала она.

– Теперь ты мне веришь, что я – это я? – спросил парень с облегчением. – Или хочешь, я скажу, где у тебя родинки на теле? – оживился он. – Одну я углядел в зеркале, когда… Ну, неважное, но она вот тут, – коснулся он пальцем собственного бедра, понимая, что сдает себя с потрохами. Мельникова его прихлопнет, как таракана. Но она не стала акцентировать на этом внимание.