Тут скрывались некоторые сюрпризы. Один из них был связан с тем, что выборы не закончились после съезда Демократической партии. По стандартным прогнозам оппозиционная партия должна была выиграть с большим отрывом во время тяжелого экономического кризиса, после восьми лет катастрофически провальной политики на всех фронтах, с огромным ростом безработицы и упадком благосостояния граждан. Действующий президент был настолько непопулярным, что его собственная партия должна была отречься от него, а экономический коллапс в США стал притчей во языцех во всем мире.

Как показывают исследования, обе партии считают правильным учитывать мнение народа по многим важным вопросам, внутренним и международным. Однако ни одна партия в своей риторике и действиях не отражает мнение американцев – 80 % из них считают, что страна идет в неправильном направлении и что правительством управляют «несколько воротил, отстаивающих свои интересы». И что действительно впечатляет: 94 % полагают, что правительство не прислушивается к общественному мнению.

Можно утверждать, что ни одна партия, учитывающая это мнение, не будет жизнеспособной в стране, которой полностью управляют бизнес-структуры. В целом бесправие общества подтверждается предполагаемой справедливостью «инвестиционной теории» устройства политической жизни, предложенной экономистом Томасом Фергюсоном, который считает, что современная политика есть лишь инструмент, обслуживающий запросы мощных бизнес-групп, которые инвестируют в нее каждые четыре года, чтобы контролировать государство.

Последние выборы прошли по не раз опробованной модели. Кампания Джона Маккейна была достаточно честной: он ясно дал понять, что в его планы не входит разрешение наболевших проблем. Послание Обамы о «надеждах» и «изменениях» представляло собой чистый лист, на котором его сторонники могут написать свои пожелания. Можно поискать веб-сайты с документами, в которых подробно излагается программа и позиция кандидата, но нет причин сомневаться в том, что сравнение изложенного в них и публичных заявлений потенциального президента повергнет вас в глубокую печаль. В любом случае на выбор избирателей влияют не документы, а публичные высказывания и установки кандидата, озвученные в начале и в середине предвыборной гонки, о чем прекрасно знают партийные пиарщики.

Кампания Обамы произвела большое впечатление на индустрию PR: он получил звание «Маркетолог года», легко обойдя Apple. Первостепенная задача рекламы – заставить неосведомленных потребителей делать свой выбор при покупке товара иррационально, что подрывает рыночные теории, которые основаны на прямо противоположном. И пиарщики признают, что подобная техника эффективна и при подрыве демократии.

Исследовательский центр «За ответственную политику» (Center for Responsive Politics) сообщает, что выборы снова были куплены: «Кандидаты, которые лучше профинансированы, одерживают победу в девяти из десяти проведенных дебатов, и нет сомнений в том, что нынешние обитатели Конгресса вернутся туда после выборов – за исключением нескольких человек».

Обама и Маккейн – самые жизнеспособные кандидаты – получали деньги в том числе и от финансовых организаций. Предварительные подсчеты говорят о том, что к концу кампании Обамы финансирование поступало в основном от юридических компаний (в том числе занимающихся лоббированием законов) и финансовых институтов. Таким образом, инвестиционная теория Фергюсона позволяет сделать некоторые выводы о том, какой будет политика новой администрации.

Нынешняя власть финансовых институтов отражает переход экономики от собственно производства к финансовым играм, что, безусловно, связано с политикой финансовой либерализации, стартовавшей в 1970-е. Этот переход есть одна из основных причин текущего бедствия: финансовый кризис, спад в реальной экономике (то есть в производстве и потреблении товаров) и его последствия для подавляющего большинства американцев, чья реальная заработная плата почти не росла за последние 30 лет, а реальные доходы снизились.

Если оставить в стороне риторику о надеждах и изменениях, что на самом деле мы можем ожидать от администрации Обамы?

Выбор Обамой ближайших помощников дает красноречивый ответ. Первым стал вице-президент Джо Байден – один из убежденных сторонников вторжения в Ирак и «серый кардинал» в Вашингтоне, который обычно голосовал вместе со своими друзьями-демократами, но делал так не всегда. В частности, он поддержал меры по усложнению процедуры банкротства для физических лиц, которые больно ударят по простым людям, погрязшим в долгах финансовым монстрам.

Важнейшая позиция главы администрации президента была отдана Раму Эмануэлю – одному из самых ярых сторонников вторжения в Ирак среди демократов Конгресса и, как и Байден, давнему вашингтонскому инсайдеру.

Эмануэль также является одним из главных лиц, которые привлекали воротил Уолл-стрит в качестве спонсоров кампании, как сообщает центр «За ответственную политику». Он «был главным получателем инвестиций на выборах 2008 г. от хедж-фондов и частных инвестиционных компаний».

После избрания в Конгресс в 2002 г. Эмануэль «получил больше денег от физических лиц и Комитета политического действия[8] и инвестиционного бизнеса, чем кто-либо другой». Его задача – наблюдать за тем, как Обама справляется с худшим финансовым кризисом со времен 1930-х гг., за который несут ответственность в том числе спонсоры его и Обамы.

В интервью Wall Street Journal Эмануэля спросили, что администрация Обамы собирается делать с «демократическим руководством Конгресса, которое переполнено левыми, имеющими свою собственную повестку дня, такую как сокращение расходов на оборону – в соответствии с волей большинства населения – и попытка установить высокие налоги на энергию для борьбы с глобальным потеплением».

«Барак Обама может переступить через них», – уверил Эмануэль редактора. Новая администрация планирует отвечать на выпады левых радикалов, руководствуясь исключительно здравым смыслом и так называемой «прагматичностью».

Команду Обамы переходного периода возглавил Джон Подеста, глава администрации Билла Клинтона. Двое других ветеранов, Роберт Рубин и Лоуренс Саммерс, – одни из ведущих фигур в экономической команде Клинтона – были ярыми лоббистами политики финансового дерегулирования, результатом которой стал нынешний финансовый кризис. В качестве министра финансов Клинтона Рубин упорно трудился над отменой закона Гласса – Стигала, который ограничивал предпринимательскую активность коммерческих банков, запрещая им заниматься инвестиционной деятельностью, существенно ограничив право банков на операции с ценными бумагами и введя обязательное страхование банковских вкладов.

Финансовый экономист Тим Канова пишет, что Рубин был «лично заинтересован в том, чтобы похоронить закон Гласса – Стигала». Вскоре после ухода с поста министра финансов Рубин стал «председателем финансовой корпорации Citigroup. Администрация Клинтона никогда не выдвигала против него обвинения за очевидное нарушение профессиональной этики и личную заинтересованность в лоббировании определенных законов».