Лис помрачнел, но его лицо тут же разгладилось, и, наклонившись, он осторожно коснулся губами сначала моих щек, потом носика и в заключение нежно поцеловал губы.

— Алин… меня скорее волнует, что будет, когда это воздействие исчезнет. Твоя страсть пройдет. Это обязательно случится: все чувства отгорают или начинают играть иными оттенками. Что между нами останется?! Не забывай, что наш с тобой жизненный опыт очень разный, я элементарно младше и, соответственно, меньше видела.

— Правильный и умный вопрос, — не стал увиливать Нар-Харз, заверяя, что это все ерунда. — Ты замечательная девушка, Невиая. Главное в твоей фразе «начинают играть другими оттенками». Наши эмоции пластичны и изменяются с течением времени, и лишь в наших силах на это влиять. Я прекрасно понимаю, что любые отношения — это работа. Силы, время и компромиссы. И я к этому готов. Страсть… что страсть? Лишь химия тел. С нее, может, все и начинается, и желание служит неплохим цементом для отношений в начале. Но потом, если не добавить в него других связующих… компонентов — все развалится.

— Каких, например?

Разумеется, у меня были свои понятия, что это за частички, но я хотела услышать о том, как все это видит кицунэ. Пока его позиция вызывала восхищение и безоговорочное согласие. Кажется, у нас с ним больше общего, чем я считала. Алин оказался… зрелым. Это удивляло и внушало надежду.

— Доверие, уважение, готовность жертвовать какими-то своими убеждениями и потребностями ради партнера.

Пальцы лиса медленно перебирали мои волосы, низкий голос с волнующей хрипотцой обволакивал сознание, теплые губы скользили по виску к ушку и назад, заставляя трепетать. Вторая рука мужчины обнимала мою талию, а хвосты по-хозяйски расположились на ногах и бедрах.

Я почему-то ощущала себя спокойно и хорошо. Расслабленно. Алинро не позволял себе никаких откровенных действий, но окружал такой нежностью и заботой, что хотелось закрыть глаза и раствориться в этом.

Было очень хорошо.

Настолько, что даже говорить не хотелось.

А я была настолько утомлена, что свернулась клубочком, притянула поближе ближайший мягкий, белый хвост и незаметно уплыла в сон.

Алин с улыбкой смотрел на уснувшую девушку и не торопился покидать свое болотное счастье.

Лис осторожно провел ладонью по темным волосам, игриво дернул за выбившуюся из косы кудрявую прядку и сам себе удивился. Вот, казалось бы, лежит девушка. Симпатичная, но после всего пережитого за последнее время утомленная и уставшая. В простой сорочке, безо всяких кружевных ухищрений и даже не накрашенная! Не завлекает продуманно обнаженным телом, не изгибается самым выгодным образом… но дух от нее захватывает так, что всем бывшим пассиям и не снилось.

Вот только… хитрит девочка. Обманывает.

Интересно, где была его красавица?

Пространственный переход, из которого она вывалилась, был в высшей степени странным. И очень лису не нравился. В первую очередь тем, что такой вид чар был кицунэ незнаком. Нет, Алин любил сталкиваться с неведомым и разбирать загадку по винтикам, пока решение не станет очевидным. Но он терпеть не мог, если эта загадка случалась с кем-нибудь другим, и сунуть туда любопытный острый лисий нос не представлялось никакой возможности.

И что-то подсказывало Нар-Харзу, что Невилика ему ничего не расскажет. А настаивать — настроить ее против себя, чего сейчас никак нельзя допускать.

Но все же, сколько крутится тайн вокруг его девочки. И сама она не спешит становиться открытой книгой и делать то, что он скажет.

Лис вытащил найденный еще до прихода мавки амулет контроля над призраками и поморщился.

Интересно, почему она ему не отдала его? Зачем вообще ходила к вампиру?!

Артефакт привычно кольнул ладонь лиса холодом и попытался присосаться к жизненной энергии. Он тут же брезгливо отбросил его в сторону. Вот пакость, а?! Как и сами духи, впрочем.

Но вернемся к мавке и ее секретам.

Для начала — забирать артефакт или оставить и посмотреть, что будет?

Второй вариант, конечно, предпочтительнее, но первый выгоднее.

Нар-Харз хотел уже просить Пустынного Лорда отстранить его от задания. Но идти на поклон с пустыми руками было бы глупо. Чтобы уйти, нужно предоставить гюрзе или свою адекватную замену, или что-то ценное. Артефакт вполне подходил под эту характеристику.

Почему кицунэ вдруг решил взять самоотвод после стольких месяцев трудов во благо краха родного дяди?

Лис еще раз посмотрел на мавку.

Черный Принц не простит такого даже родственникам и будет бить по больному месту. И так как мать близнецов черный лис не тронет, ибо слишком дорожит сестрой, таковыми слабостями для Алина сейчас являлись только брат, Арьяни, а теперь еще и Невилика.

А потому надо уходить.

Кстати, про уходить… Лис с тяжким вздохом начал аккуратно забирать из цепких пальчиков мавки свой хвост. Ночь только началась, и впереди много дел. В первую очередь нужно прогуляться в архив и поискать кое-какие материалы. У Алинро Нар-Харза были определенные сомнения в кристальной честности Эдана Хрона. Но нужны были доказательства. Хотя бы косвенные.

Кажется, настало время открыть некоторые карты и сыграть по-честному. И крупному…

Нельзя хранить свои знания бесконечно. Еще чуть-чуть, и они могут стать неактуальными из-за устранения тех, кого касались.

Кто сказал, что мертвеца невозможно уничтожить?

Ильсор Дершворт собственной персоной императору был не нужен. А вот его все еще живое тело — очень даже.

В конце концов Алинро Нар-Харз — интриган высшей категории. А значит, был верен только себе и привык менять хозяев в разгар партии.

* * *

Личные апартаменты Эдана Хрона отличались строгостью обстановки. Минимализм царил во всем. Черный лис не понимал повсеместного пристрастия к роскоши и стремления другой знати окружать себя всевозможными безделушками и нефункциональными вещицами. Гораздо лучше, когда все, что может тебе понадобиться, находится под рукой. А лишнее… зачем? К варианту «когда-нибудь пригодится» Эдан относился с изрядной долей скептицизма.

Лорд Хрон не был ранней пташкой, более того — крайне не одобрял, когда его беспокоят раньше времени. Потому сейчас мужчина поднимался с постели отнюдь не в благостном расположении духа. Но если племянник явился настолько рано — тому есть причины. И весьма весомые, так как Алинро знает о пристрастиях дяди.

Спал этот кицунэ в свободных штанах, но переодеваться ради родственника не пожелал, а лишь накинул халат и неторопливо двинулся в сторону гостиной.

Кстати, пристрастие к аскетизму не мешало ректору прекрасно понимать, что прочие не столь вольготно себя ощущают в уютных для него комнатах, и потому помещения, в которых Эдан принимал гостей, обставлялись согласно общепринятым стандартам.