Ей просто необходимо было побыть несколько минут в одиночестве, все обдумать и восстановить свое растоптанное достоинство и самоуважение.

Антонио оставили на обед, который был неофициальным.

Разговаривала в основном Селеста. Она буквально никому не давала вымолвить ни слова.

Поговорить наедине с Эммой у нее возможности не было, но девушка не сомневалась, что она ее найдет.

Селеста не упустит возможности выместить на Эмме злобу за то, что падчерица провела почти целый день с Чезаре.

Но Эмма полагала, что ее поступок стоит того, чтобы вытерпеть скандал, который ей закатит Селеста. Утро и время после полудня она провела прекрасно, хотя свои отношения с графом Чезаре Эмма начинала считать небезопасными.

Анна приготовила на обед очень вкусный рыбный суп, но Эмма ела его, не ощущая вкуса, а мясо и салат, которые подали после, Эмме вполне можно было бы заменить опилками. Она бы даже не заметила этого.

В этот вечер Эмма была одета в одно из платьев, которые ей выбрала Селеста, и, конечно же, оно было безобразным. Оно было сшито из невзрачного розового крепа. Эмма выглядела в нем чрезвычайно неуклюжей. Волосы она сзади завязала лентой, что тоже ее не украшало.

Селеста же, напротив, в платье цвета морской волны, которое как нельзя лучше оттеняло ее рыжие волосы, выглядела очень волнующе.

Она, не скупясь, отпускала в адрес Эммы разные колкости и, кажется, получала от этого садистское удовольствие.

Но, пожалуй, впервые колкости Селесты не задевали Эмму. Боль, которую причинил ей граф Чезаре, заставила ее замкнуться, уйти в себя, и она считала, что бы ни болтала Селеста, это ничего не изменит.

Когда обед был закончен, графиня, поднимаясь из-за стола, сказала:

— Вечер еще только начинается, Чезаре, — она улыбнулась Селесте, — поскольку вы оба в вечерних туалетах, почему бы вам не сходить в казино? Я думаю, что такой вечер, проведенный на Лидо, доставит вам удовольствие.

Селеста захлопала в ладоши:

— О! Какая прекрасная идея. Пойдем, Видал!

Антонио энтузиазма не высказал:

— Но… бабушка! Я же не в вечернем костюме. Я не смогу пойти туда в таком виде. Чезаре, может быть, нам вместо этого пойти в ночной клуб?

— Я могу, — сухо заметил Чезаре, закуривая индийскую сигару. — Но у меня нет желания делать это.

— А Антонио может куда-нибудь сходить с Эммой, — заметила графиня.

И Эмма почувствовала себя униженной.

— О, нет! — протестующе проговорила она. — Я… я предпочитаю пораньше лечь спать, если никто не возражает.

Антонио, которому, очевидно, не хотелось идти куда-то с так скверно одетой девушкой, с облегчением вздохнул.

Но графиня проявила настойчивость, на которую у нее были свои причины.

— Чепуха, Эмма. Вы здесь на отдыхе и глупо так рано ложиться спать. Нет, Антонио, я полагаю, что ты согласишься сходить куда-нибудь с Эммой. Не правда ли?

— Конечно, бабушка, — уныло пробормотал Антонио.

А у Эммы загорелись щеки, потому что она почувствовала на себе долгий задумчивый взгляд графа. Потом он резко сказал;

— Так чего мы ждем? Пошли, Селеста. У Антонио есть своя лодка. Итак, мы уходим.

Когда они ушли, Эмма снова попробовала протестовать против вечерних развлечений. Но графиня была особой чрезвычайно упрямой, и переспорить ее было невозможно.

Эмме ничего другого не оставалось, как подчиниться желанию графини.

— Я только приведу себя в порядок, — сказала она и вышла.

У себя в спальне она подошла к зеркалу и довольно критически осмотрела свое отражение. Неудивительно, что Антонио не хотелось сопровождать ее куда-нибудь. Розовое платье едва доходило ей до колен и висело словно на вешалке, скрывая красивые формы ее бедер. Волосы, завязанные сзади лентой, добавляли бледности ее лицу, особенно сильной после перенесенного гриппа.

Вздохнув, Эмма развязала ленту. Она больше не желала выглядеть как ребенок. Если Селеста намеревается делать так, чтобы ее падчерица выглядела как можно никчемнее, то ей придется разочароваться. Кроме того, она сможет, наконец, полностью выкинуть из головы мысли о графе Чезаре, потому что Антонио Венкаре вполне привлекательный молодой человек и, возможно, в его компании ей удастся избавиться от невеселых мыслей.

Но не стоит рассчитывать на то, что Антонио может заинтересоваться жалким и незначительным подростком, когда совершенно очевидно, что у него нет отбоя от девушек, которые желают проводить с ним время. Эмма решительно сбросила с себя ненавистное розовое платье, открыла дверцы огромного шкафа, в котором ее туалеты занимали лишь жалкий уголок.

Что же ей надеть такое, чтобы это не было старьем или чем-то давно вышедшим из моды? Кроме платьев, купленных ей Селестой, было только два, о которых стоило подумать. Одно темно-голубое из крепдешина. Оно было довольно модно сшито, но больше подходило для дневных встреч. Еще было бархатное платье абрикосового цвета. Оно было у Эммы уже несколько лет и, как правило, служило вечерним туалетом.

Итак, Эмма выбрала бархатное, так как куда они отправятся, было неясно, а бархатное в этом плане годилось на все случаи жизни. Оно было сшито просто, с глубоким вырезом вокруг шеи, рукава были «три четверти», а полурасклешенная юбка доходила до щиколоток.

Эмма расчесала волосы, оставила их распущенными, и они засверкали от теплого света лампы над ее туалетным столиком.

По крайней мере, решила Эмма, она теперь больше была похожа на Эмму Максвелл, которой она была до болезни и до ухода в новую жизнь с мачехой. Несколько волнуясь, она вышла из спальни и была вознаграждена, увидев удивленные глаза сразу повеселевшего Антонио.

— Эмма, — сказал он, — вы очаровательны!

Графиня тоже внимательно оглядела ее.

— Ну что ж, Эмма, — сказала она. — Антонио прав, ты выглядишь очень привлекательно.

На ее лице Эмма уловила то же выражение удивления, что и у Антонио, и подумала, как же ужасно она выглядела до этого.

— Я выгляжу нормально? — спросила она, сдерживая радость после неудобства прошедшего вечера.

Антонио взял ее за руку.

— Вы выглядите чудесно, Эмма, — сказал он, приятно улыбаясь. — А теперь давайте решим, куда вы хотите пойти?

Они случайно зашли в небольшой ночной клуб, про который Эмма подумала, что он, вероятно, очень дорогой. Здесь было довольно мило и спокойно. Музыка была тихой и ритмичной, хорошая эстрадная программа, где дуэт составляли трубач и певица. Они вернулись в палаццо около половины второго усталые и довольные. Эмме удалось позабыть на время о своих огорчениях.

Поскольку было уже поздно, Антонио проводил ее до лестницы, ведущей в апартаменты и, прощаясь, прежде чем сказать «до свидания», нежно поцеловал ее в щеку.