Ей неприятно было думать о том, как рассвирепеет Селеста, узнав о пикнике. Отношение старой графини ее волновало меньше. Конечно, ей не хотелось бы, чтобы их дружба нарушилась. Впрочем, она и так была довольно хрупкой, хотя в ней не было ничего запутанного.

Скорее всего, граф развлекал ее просто потому, что ей предстояло стать его падчерицей, это забавляло его и потом ему просто больше нечем было заняться. Конечно, причина его отношения в том, что она станет его падчерицей, если он женится на Селесте. Он ведь не знает, что как только их союз будет скреплен соответствующей печатью, его вновь приобретенная падчерица будет немедленно отправлена в Англию, где станет работать в больнице, и, скорее всего, они никогда в жизни больше не увидятся.

Но против этой перспективы Эмма не возражала. Она знала, что никогда в жизни не сможет жить с Селестой и графом Чезаре, зная, что они муж и жена и что у них есть своя личная интимная жизнь. Эта мысль была ей противна, и она старалась не думать об этом.

Потихоньку, чтобы не побеспокоить графа, Эмма поднялась и пошла по пляжу по направлению к домику. За ним находилось несколько деревьев и кустов, создававших как бы центр.

Это был очень небольшой остров, один из многих, лежащих поблизости, где можно легко найти уединенное место. На дальней стороне был еще один пляж, но он был не такой красивый и затененный листвой деревьев.

Эмма повернула назад и пошла к тому месту, где оставила загорающим графа Чезаре. Она решила, что пока он отдыхает, она переоденется в купальный костюм и поплавает. Но когда она подошла к тому месту, где до этого лежал Чезаре, то обнаружила, что его там нет. Оранжевое полотенце хранило отпечаток его тела, но сам он отсутствовал.

Эмма не верила своим глазам. В замешательстве она оглянулась вокруг себя, но остров был безлюдным. Неожиданно она обратила внимание на то, что залив пересекает моторная лодка. Присмотревшись, Эмма поняла, что это было то самое судно, на котором они приплыли сюда. Значит, граф уехал, а ее бросил на этом острове?

У Эммы подкосились ноги, и она с размаху плюхнулась на песок.

«Боже мой, — с ужасом подумала она, — почему он это сделал? Как он мог уехать просто так, не сказав ей ни слова!»

Она готова была расплакаться, но взяла себя в руки. Нужно оставаться спокойной и все хорошенько обдумать. Такие поступки просто так не совершаются. За этим скрывается какая-то причина… «Раз он оставил здесь свое полотенце и корзину, значит, он вернется», — решила Эмма. От этой мысли ей стало легче, хотя она никак не объясняла причину внезапного исчезновения графа.

Эмма уныло сгорбилась, сидя на песке: прекрасный день был безнадежно испорчен, и ей ужасно хотелось плакать. Она решительно потерла ладонями ставшие мокрыми глаза. Нет! Она не станет вести себя, как идиотка! Если случилось худшее, она всегда сможет остановить проходящую мимо лодку и вернуться в замок. У нее есть еще куча времени, потому что сейчас едва ли больше трех часов.

Открыв свою пляжную пушистую сумочку, Эмма достала желтый купальный костюм, который купила еще в Лондоне перед отъездом в Италию, сбегала в домик, переоделась там и подошла к воде.

Вода была теплой и прекрасной по сравнению с холодной водой Ла-Манша, в которой ей до сих пор приходилось купаться. Эмма храбро прыгнула в воду и поплыла кролем. Через некоторое время она перевернулась на спину и отдалась на волю течения. Ее волосы расползлись по воде, как морские водоросли.

Когда она вылезла на берег, то вспомнила, что забыла захватить полотенце. Немного поколебавшись, она наклонилась, подняла с песка огромное оранжевое полотенце Чезаре и вытерлась им. Солнце обогревало ее. Ей показалось, что полотенце хранит слабый запах лосьона для бритья, которым пользовался Чезаре, и какой-то неопределенный аромат его тела.

Она внезапно почувствовала испуг, не от того, что она осталась одна на острове, а от тех чувств, которые испытывала к графу Чезаре. Эмма слишком много думала о нем, он просто монополизировал все ее мысли, исключив все остальное.

Как-никак, но для него представляла интерес Селеста, а вовсе не Эмма. Он хочет получить Селесту, чтобы на ее миллионы реставрировать разваливающийся палаццо и восстановить положение семьи графов Чезаре.

И не имеет значения, если в результате этого проведут центральное отопление, устелют все соответствующими ее вкусу коврами, а, возможно, и установят лифт, поскольку к тому времени они поженятся и их жизнь станет единой.

Эмме и сейчас было больно от мысли, что они поженятся. Какие же муки она будет испытывать, когда это произойдет на самом деле?

Эмме стало так плохо, что она уткнула лицо в полотенце, утирая текущие из глаз слезы. Она презирала себя и свои глупые чувства. Что с ней происходит? Почему она не может избавиться от этого чувства отчаяния, которое грозит поглотить ее всю целиком?

Она легла на песок и глубоко вздохнула. Солнце жгло ей лицо, и она устало закрыла глаза. Как спастись от этих беспощадных мыслей, от обуревавших ее чувств к человеку, который был вне ее досягаемости и который явно совсем не думал о ней? Она так мало значила для него, что он даже не счел необходимым объяснить, почему он оставил ее одну на пустынном острове посреди залива.

Лодка бесшумно подошла к берегу, граф Чезаре легко выпрыгнул из нее на песок и быстро причалил. Затем он задумчиво пошел по пляжу, закурив по дороге. Он был все еще поглощен результатами своей поездки.

Он заметил Эмму, когда почти натолкнулся на нее. Она лежала, свернувшись калачиком, завернутая в его оранжевое полотенце. Положив руку под щеку, она спала. Граф понял, что она плакала, веки ее глаз были припухшими, а на щеках сохранились следы высохших слез.

Глухо вскрикнув, он отшвырнул сигарету и присел возле Эммы на корточки. Он поступил жестоко, не объяснив ей своего внезапного ухода. Он напугал ее, но он никак не думал, что она воспримет все это так драматично.

Граф успокаивал себя тем, что у Эммы не возникнет мыслей о том, что он не вернется, и она простит его поступок, поняв, что для него это было очень важно. Но это не меняло того факта, что он использовал ее для выполнения своих целей, какими бы высокими и важными они для него не были. Поступок его был непростителен.

— Эмма, — мягко, но настойчиво проговорил он и опустился перед ней на колени.

Полотенце упало, обнажив мягкий детский силуэт ее плеча и затылка; округлость груди подчеркивалась мокрым темным купальником. Чезаре, довольно спокойно относившийся к соблазнительному коварству женского тела, не смог совладать с собой и ласково погладил ладонью ее мягкое плечо.

— Эмма, — повторил он снова и чуть-чуть потряс ее, пытаясь разбудить.

Эмма широко открыла свои огромные зеленые глаза, и какое-то время непонимающе глядела на него.

— Чезаре, — удивленно пробормотала она. — Это вы! Ой! — воспоминание словно обожгло ее. Она резко села, освободившись от его руки. — Вы… вы вернулись.