Как он вообще додумался предлагать мне брак?! Как перешел от постели к предложению стать его женой? И главное – почему выбрал меня? И главное – зачем?

Вопросов было столько, что у меня началась мигрень, и мне пришлось срочно ехать домой, ведь я знала, чем заканчивались подобные приступы.

– Ну как же так, дорогая? – причитала мама, помогая мне лечь в кровать. Приехав с водителем, я еле доползла до своей комнаты, где и обнаружила меня мама. – Я думала, мигрень в прошлом.

– Я тоже так думала, – накрываюсь я одеялом и уже под ним снимаю с себя одежду вместе с бюстгальтером. Не хочу, чтобы мама видела мои шрамы, и радуюсь, что она принимает это за стеснительность. – Закрой, пожалуйста, жалюзи.

– Конечно, моя хорошая, – тут же кидается она выполнять мою просьбу, после чего приносит мне снотворное вместе с обезболивающим. – Выпей, и сразу почувствуешь себя лучше, – подает она мне воду, а потом сидит со мной, гладя по голове, прямо как в детстве, пока я не засну.

Просыпаюсь словно от толчка. Перед глазами всё еще образ демона, за которого я имела несчастье выйти замуж, обманувшись его внешней красотой.

И ведь первые три года были вполне терпимы. Да, Азим был вспыльчив, но не доходил до крайней точки. Да и большую часть времени отсутствовал, проводя половину месяца в разъездах.

А ведь как всё красиво начиналось…

Глупая двадцатилетняя я, повстречавшая взрослого мужчину на десять лет старше, считающая, что за внешним лоском сына депутата скрывается настоящий мужчина с большой буквы. Сейчас, вспоминая все его собственнические жесты еще до свадьбы, желание контролировать то, как я одеваюсь, куда хожу, понимаю, что всё это было тревожным звоночком, который я проигнорировала.

В силу своей молодости я считала, что раз ревнует, значит, любит. Да и мой старший брат, который продвинулся на своем посту благодаря моему будущему свекру, не мог нарадоваться тому, что я попаду в такую хорошую семью, и подталкивал меня к Азиму, восхваляя его лучшие стороны.

Всё закрутилось так быстро, что я даже не поняла, как стремительно мы сыграли нашу свадьбу, после которой и начался мой персональный ад.

Встряхнув головой, чтобы прогнать непрошеные воспоминания, я тут же об этом жалею, ведь мигрень всё еще не прошла. Беру телефон, в котором куча непринятых и сообщения от Дударова.

«Нам нужно поговорить».

«Почему ты отреагировала так, словно я предложил тебе что-то неприличное, а не брак?»

«Я готов выслушать твои условия».

«Хватит меня игнорировать».

И куча всего в этом духе. Последнее сообщение пришло в три часа ночи. Решив ответить, я быстро строчу огромный текст, но потом удаляю его, оставив короткое:

«Не пиши мне».

На часах шесть тридцать утра, но Шамиль, как ни странно, тут же отвечает.

«Нам нужно поговорить!»

«Нам не о чем говорить!» – пишу и закрываю сообщения.

Не объяснишь же ему, что, даже если бы хотела, не смогла бы стать его женой.

* * *

Решив взять выходной, я принимаю душ и, одевшись в домашнее платье, спускаюсь вниз, чтобы приготовить себе один из чудодейственных отваров Алии. Он хоть и не излечит мою головную боль, значительно облегчит ее.

Весь дом спит, так что я в полной тишине готовлю его себе и, пока он стынет, решаю позавтракать, хоть у меня и нет аппетита.

Запускаю мультиварку, решив, что каша как раз приготовится к моменту подъема семьи, и, затолкав в себя тост, поднимаюсь к себе.

Со вздохом смотрю на стакан горького отвара и, присев на кресло, залпом выпиваю, кривясь и кашляя.

– Надеюсь, это был не алкоголь? – заставляет меня подскочить на месте знакомый голос.

– Что ты тут делаешь?! – оборачиваюсь я к окну, около которого стоит Дударов, сложив на груди руки. – Как ты сюда попал?! – истерю я, бросаюсь к своей двери и закрываю ту на замок.

– На удивление просто, – недовольно смотрит он. – Ты в курсе, что к тебе проберется любой желающий?

– Как ты узнал, что это моя комната?! – продолжала я сыпать глупыми вопросами, вместо того чтобы потребовать его уйти.

– Видел, как ты стояла на балконе. Сомневаюсь, что в шесть утра ты стала бы делать это в чужой комнате, – шагает он ко мне.

– Не подходи! – выставляю я вперед ладони, не зная, что делать с огромным мужчиной в своей спальне.

– Не нужно было меня игнорировать! – шипит он, но, слава богу, останавливается в паре шагов от меня.

– Я спала! – возмущаюсь я. – И я всё тебе сказала! – чувствуя, как усиливается головная боль от волнения, говорю я. – Ты вообще в своем уме – забираться в чужой дом?!

– Нам нужно поговорить, – хмурясь, выдает он, но я по взгляду вижу, что он и сам понимает неправильность своего поступка.

– Я не хочу с тобой говорить! Если Мурад проснется и обнаружит тебя здесь…

– Будет скандал, я в курсе, – кивает наглец, огибая меня и садясь в кресло, с которого я вскочила.

– Да что ж ты творишь?! – не зная, что предпринять, шепчу я, пребывая в полном шоке от его действий. – Что за безумная выходка?!

– Так когда у нас свадьба, Красоточка? – словно не слыша меня, спрашивает он. – Я не уйду, пока не получу внятного ответа.

– Я уже дала тебе ответ, идиот! – зло топаю я ногой, нависая над ним. – Сейчас же убирайся отсюда!

– Это не ответ, – глубоко вздыхает он, словно сдерживая себя.

– Другого у меня нет! Уж прости, если он тебя не устраивает! – не могу поверить в его непробиваемость.

– Я же видел, как тяжело тебе было прощаться с Имраном, как ты привязалась к нему. Мне нужно от тебя нечто большее, чем просто нет! Должна быть причина отказа и я хочу знать ее!

– Я не хочу замуж, ни за тебя, ни за кого-либо другого! Вот тебе причина! – уже отчаявшись, что он проявит понимание, говорю я.

– Почему? – спрашивает так, словно пытается заглянуть в мою душу. – Не можешь забыть своего мужа?

– Не могу, – говорю как есть, и пусть он видит в этих словах совершенно другой смысл. – Я не смогу больше выйти замуж, и моя семья знает это.

Дударов мрачнеет после моих слов и сидит какое-то время молча, прежде чем выдать:

– Дело только в сексе?

– Ты… – краснею я от его бесцеремонности.

– Давай без возмущений, мы оба взрослые люди и прекрасно понимаем, что это, – не дает он мне договорить. – Так дело в этом?

– Да, дело в этом! – выдаю как есть в надежде, что он от меня отстанет и уйдет.

– А если