До развала Королевства Бельгия страной хоть как-то, но вполне по-европейски правила колониальная администрация. Велась добыча полезных ископаемых, которую тихо и мирно монополизировала «Конго майнинг», принадлежащая в том числе и королю. Велся рыбный промысел, раскорчевывались и засаживались джунгли, строились дороги. Бельгийцы никогда так жестко не относились к черным, как это делали буры и германцы. В итоге колониальную армию возглавил темнокожий по имени Мобуту Сесе Секо Куку Нгбенду ва за Банга, что с родного языка нгбанди переводилось «Воин, идущий от победы к победе, и никто не может его остановить». Возглавляемая сим доблестным воином армия вполне нормально подавляла беспорядки и недовольство, а король Леопольд принимал этого воина в своем дворце и даже награждал.

Когда не стало Бельгии, – воин, идущий от победы к победе, выставил новые условия службы: теперь ему нужна была доля в «Конго Майнинг» и немаленькая. Буры, которым давно не нравились и Конго, и «Конго майнинг», обратились и к Валлонии, и к Фландрии с предложением притащить Мобуту Сесе Секо в кандалах в Брюссель, чтобы можно было его повесить за наглость. Они и в самом деле могли это сделать: военной силы у буров было немало, что познали на себе англичане, решительности тоже не занимать: все чернокожие в их землях знали, что такое пуля, кнут и праведный гнев. Вот только буры хотели это сделать не бесплатно, – а за долю, которую хотел Мобуту Сесе Секо. Поэтому оба правительства, и фландрийское, и валлонское, с негодованием отвергли план буров. Они предпочли нанять воина, идущего от победы к победе и которого никто не может остановить, но не за деньги, а за долю в прибылях. На тот момент им это показалось более разумно, чем сотрудничать с кровожадными бурами.

Закончилось все это тем, чем и должно было закончиться. Мобуту Сесе Секо был типичным порождением Африки, хотя ходил в католическую школу и служил в армии. Во-первых, он начал подворовывать – любой африканец будет воровать, если за ним не приглядывать. Во-вторых, он перевез все свое племя и родственные племена в Киншасу и расставил на все хлебные места, – а другим племенам путь во власть был закрыт. В отличие от белых, которым до племенного деления все равно, – Мобуту Сесе Секо строил вертикаль власти в лучших традициях черного расизма и трайбализма. В девяносто седьмом году он умер – и совершенно не умеющие вести дела в Африке валлонцы и фламандцы создали колониальное правительство, в котором все тотчас же переругались со всеми.

С тех пор порядка тут не было.

Проблема была в веществе колумбит-танталит, для простоты именуемом колтан. В Конго было полно полезных ископаемых, настоящая кладовая, – но только с этим колтаном ситуация обстояла так, что восемьдесят процентов разведанных мировых запасов находилось в Конго. Хуже того – в исходном состоянии руда представляла собой черный песок, который относительно просто было добывать и продавать. Проклятые буры, решившие взять себе этот регион не по-хорошему, так по-плохому, скупали эту колтановую руду у любого, кто готов был ее продать, платя при этом крюгеррэндами, самой дорогой и стабильной валютой мира. Активничали здесь все: англичане, североамериканцы, французы, германцы, в последнее время и русские, получившие на территории Африки три военные базы и поставившие там свои авианосцы. В итоге обнаглевшие до предела племенные вожди, отлично вооружившие свои племенные дружины за счет колтановых доходов, устроили в стране настоящий ад. Любое перемирие держалось не более полугода и моментально срывалось, как только вставал вопрос о контроле над экспортом колтановой руды. Это было настолько прибыльно, что любое правительство просто не могло не попытаться наложить на это руку, а любое племя просто не могло добровольно отдать такой жирный источник доходов.

Последний взрыв произошел ровно девятнадцать дней назад. Сначала это был взрыв в прямом смысле слова – взорвалась бомба на стадионе, где проходил футбольный матч. Для африканцев футбол – одна из религий, и потому народу там было некуда ступить. Африканские стадионы обычно строят без кресел, просто ступени, на которые кладут что-то под пятую точку и садятся – кресла давно бы повыдрали. Уцелевшие при взрыве вспоминали, что в пострадавшем секторе стадиона кровь сверху вниз текла в прямом смысле слова ручьями. Болельщики сидели по племенам – иначе не миновать кровавых драк, – и пострадало только одно племя. Как раз то самое, в расположении которого находятся залежи колтана – это провинция Киву, и племя тоже проще было называть киву, чтобы не ломать язык. Как только до Киву дошла весть о случившемся, племенные боевики бросились резать всех кого ни попадя. Под шумок и остальные решили выяснить отношения. И вот резня в стране не прекращалась уже девятнадцатый день…

Так получилось, что в провинциальном центре Киву – городе Гома – находился госпиталь, в котором были германские врачи. Этих врачей обнаружили только позавчера и послали для их вызволения ударную группу боевых пловцов Балтийского флота Священной Римской Империи. Естественно, врачи были уже не в Гоме, а в одной из деревушек как залог для торга и давления на Священную Римскую Империю. Этой ночью боевые пловцы, которых по старой памяти звали «команды Опладена», наглядно продемонстрировали взбунтовавшимся неграм, что на Священную Римскую Империю давить не стоит.

Вертолеты появились, когда уже совсем рассвело, и фрегаттен-капитан, наскоро перекусив, снова объявился на палубе с неизменным спутниковым телефоном в руке. Заложив круг, все три вертолета приземлились на палубу. Врачи из расположенного на борту небольшого госпиталя ринулись к ним.

Фрегаттен-капитан подошел ближе. От его внимания не ускользнули закопченные бока вертолетов – значит, был бой, и серьезный.

От группы боевых пловцов, не спеша высаживающихся, забирающих с бортов снаряжение, отделился средних лет человек, наголо выбритый, без усов и бороды (мешают работать с водолазной маской), одетый в такую же, как и у всех, местную форму без знаков различия. Подойдя к фрегаттен-капитану, он отдал ему честь, и фрегаттен-капитан ответил тем же.

– Потери?

– У нас нет, герр капитан. Все заложники в состоянии разной степени тяжести.

Фрегаттен-капитан видел, как с вертолета высаживают женщину, у которой вместо рук были замотанные бинтами обрубки.

Старое дело. Тебя захватывают в плен, и чернокожие интересуются, какие рукава ты предпочитаешь – длинные или короткие? Или что ты носишь – штаны или шорты. Это значит, что тебе отрубят руки или выше, или ниже локтей. Или ноги. Ты можешь выбрать – либо кровь остановят, сунув обрубок в пламя, либо нет. Истоки этой дикости могли найти разве что лучшие ксенологи, изучавшие быт и жизнь примитивных племен. А вот боевые пловцы и пилоты палубной авиации, судя по закопченным бортам вертолета там, где установлены пилоны для блоков неуправляемых ракет, источники этой дикости искать и не собирались.

– Сколько?

– На нашем счету сорок восемь, – обстоятельно сказал боевой пловец, – и что-то на вертолетчиках. Они сделали пару заходов на деревню, после того как взяли нас на борт. Глупо возвращаться с полным БК, герр капитан, к тому же нужно экономить топливо, а неизрасходованный БК увеличивает его расход.