Взрыв протестных настроений на рубеже 2011–2012 гг. возродил старые страхи Владимира Путина относительно желания США осуществить смену политического режима в России, он даже открыто обвинил американского госсекретаря Хилари Клинтон в поощрении и поддержке российской оппозиции[75],[76]. Кремль, убежденный в том, что протесты в России финансируются Западом, увидел в этом серьезную угрозу стабильности режима, с которой начал немедленно бороться.

В середине 2012 г. Дума приняла поправки к закону о некоммерческих организациях (НКО), в соответствии с которыми организации, занимающиеся политической деятельностью и получающие (в любом объеме) финансирование из иностранных источников, стали именоваться «иностранные агенты». Понятие «политическая деятельность» было сформулировано в законе настолько широко и расплывчато, что под него можно было подвести деятельность любой организации. Помимо оскорбительного названия, которое такие НКО должны были указывать во всех своих публикациях, на них возлагалась обязанность предоставления колоссальной отчетности в российский Минюст, что требовало кратно увеличивать административные расходы. В 2014 г. Конституционный суд России постановил, что квалификация как политической деятельности, «направленной на оказание влияния на принятие решений и политику органов власти», включая воздействие на общественное мнение, не противоречит Основному Закону страны. В результате более 170 НКО были внесены Минюстом в реестр «иностранных агентов», включая такие влиятельные организации, занимавшиеся сбором и распространением информации, как ассоциация по контролю за выборами «Голос», центр по изучению общественного мнения «Левада-Центр», международное общество «Мемориал», занимавшееся сбором информации о политических репрессиях в СССР в 1920–1950-х гг., «Центр антикоррупционных исследований и инициатив “Трансперенси Интернешнл – Р”», многие региональные правозащитные организации[77].

Скорость появления информации в Рунете, децентрализованный характер ее источников, легкость ее распространения делали малоэффективными традиционные методы борьбы со свободой слова, которые хорошо были освоены Кремлем в предыдущие годы. Поэтому на первом этапе борьбы основным инструментом властей стали внесудебные методы: угрозы и административное давление на владельцев сайтов и их авторов, упрощенные методы блокировки источников информации.

В декабре 2013 г. в России был принят «закон Лугового», по которому Генеральная прокуратура получила право внесудебной блокировки интернет-ресурсов, содержащих «призывы к массовым беспорядкам, осуществлению экстремистской деятельности, разжиганию межнациональной и (или) межконфессиональной розни, участию в террористической деятельности, участию в публичных массовых мероприятиях, проводимых с нарушением установленного порядка». Столь размытые нормы открыли дорогу к крайне широкому применению ограничительных мер, которое пошло, как видно из таблицы 3.1, с заметным ускорением, особенно усилившимся в 2015 г. после присоединения Крыма к России и начала войны на востоке Украины. К этому времени властями были сформулированы «стандартные» претензии к онлайновым источникам информации. Это позволило перейти к конвейерному методу принятия ограничительных судебных решений, количество которых в 2016 г. увеличилось почти в 40 раз по сравнению с 2013 г.

Под запреты властей попадали как сайты, ставшие популярными платформами для оппозиционных политиков и критически настроенных журналистов, которые посещали десятки и сотни тысяч человек в день[78], так и странички рядовых пользователей в социальных сетях, число подписчиков которых исчислялось единицами. За лайки и репосты в России сажали в тюрьму.

В мае 2015 г. был принят закон, давший правительству право внесудебного закрытия работающих на территории России международных и иностранных неправительственных организаций, деятельность которых представляет «угрозу основам конституционного строя Российской Федерации, обороноспособности страны или безопасности государства». В 2015–2018 гг. 14 организаций были признаны нежелательными, среди которых фонд «Открытое общество» Джорджа Сороса, «Открытая Россия» Михаила Ходорковского, ведущие фонды США, занимающиеся распространением информации о практике работы демократических институтов и процедур в США (NED, NRI, NDI)[79].

В ноябре 2017 г. сфера действия «закона Лугового» была расширена, и прокуратуре было предоставлено право без суда блокировать сайты, содержащие не только призывы к экстремистской деятельности, массовым беспорядкам, участию в несогласованных акциях, как это предусматривал старый закон, но еще и материалы «нежелательных организаций», а также «сведения, позволяющие получить доступ» ко всему перечисленному. После этого гиперссылки на сайты, любые публикации материалов «нежелательных организаций», независимо от того, когда они были опубликованы, или неудаленные очень старые призывы к участию в несогласованных акциях, имеющиеся на множестве сайтов, стали основанием для закрытия интернет-ресурсов. Хотя нормы закона о нежелательных организациях касались только международных или иностранных организаций, в ноябре 2017 г. на его основании были закрыты сразу несколько сайтов российских организаций, которые прокуратура бездоказательно связала с «Открытой Россией» Ходорковского[80].