Пару раз Билл Хоффман поднимал глаза на Перри Мейсона и внимательно его оглядывал. Наконец полицейский заговорил:

— Во всем этом деле есть что-то странное. Я не знаю, как это объяснить.

— Это ваша работа, сержант, — ответил Мейсон. — Обычно я подключаюсь к делу об убийстве гораздо позже, уже после того, как полиция закончит работу на месте преступления. Найти труп и наблюдать за вашей работой с самого начала — новый опыт для меня.

Хоффман бросил на собеседника взгляд:

— Да, случай необычный. Адвокат оказался на месте раньше полиции.

— Действительно, — спокойно согласился Мейсон. — Это точное определение — необычно.

Хоффман еще минуту молча курил.

— Вы уже нашли племянника? — спросил Мейсон.

— Нет, — покачал головой Хоффман. — Проверили все места, где он обычно бывает. Напали на его след в одном ночном клубе — там он развлекался с одной красоткой ранним вечером. Девушка сообщила, что он расстался с ней до полуночи, приблизительно в четверть двенадцатого.

Внезапно на подъездной дорожке послышался шум двигателя. Дождь прекратился, из-за туч выглянула луна.

Сквозь шум мотора можно было услышать мерный звук: стук-стук-стук. Машина остановилась, послышался резкий гудок автомобильного клаксона.

— Что это, черт возьми? — спросил Билл Хоффман и медленно поднялся на ноги.

Перри Мейсон склонил голову набок, прислушиваясь.

— Похоже, что кто-то приехал со спущенным колесом, — высказал свое мнение адвокат.

Билл Хоффман двинулся к выходу, Перри Мейсон последовал за ним.

Сержант открыл дверь на крыльцо. На подъездной дорожке стояли пять полицейских машин. Только что подъехавший автомобиль остановился за машинами, припаркованными полукругом. Это был двухместный автомобиль с открытым верхом, боковые стекла были подняты. Человек за рулем смотрел на дом. Со своего места Хоффман и Мейсон не могли его хорошо разглядеть. Сквозь боковое стекло можно было увидеть только белое размытое лицо и руку на клаксоне, который издавал непрерывный оглушительный рев.

Когда сержант Хоффман вышел на освещенное крыльцо, рев клаксона тут же прекратился. Дверца машины открылась, и послышался пьяный голос:

— У м-меня с-спустило колесо, Дигли. М-мне с-самому не с-справиться. Не-не м-могу н-нагнуться. М-мне н-нехорошо. Иди, р-ремонтируй, с-смени колесо.

— Вероятно, это и есть племянник, Карл Гриффин, — заметил Мейсон. — Послушаем, что он скажет.

— Если судить по его голосу, то немного, — усмехнулся Билл Хоффман.

Хоффман и Мейсон двинулись в сторону только что подъехавшего автомобиля. Молодой человек попытался вылезти из машины, неуверенно нащупывая ногой подножку, но не смог удержаться на ногах и повалился вперед. Он рухнул бы на землю, если бы не ухватился за корпус автомобиля. Карл Гриффин стоял неуверенно, покачиваясь взад и вперед.

— Ш-шина спустилась, — объявил он. — Н-нужен Дигли. Ты не Дигли. Вас двое? Н-ни один из вас не Дигли. К-кто вы такие, черт побери? Что вам здесь нужно в такое время? Ночь на дворе. Н-не время для визитов.

Билл Хоффман шагнул в его сторону.

— Вы пьяны, — сказал полицейский.

Молодой человек ухмыльнулся, пытаясь сфокусировать взгляд:

— К-конечно, пьян. З-зачем я уезжал из дома? Ясно, ч-что п-пьян.

— Вы Карл Гриффин? — терпеливо спросил Хоффман.

— Ясно, ч-что Карл Гриффин.

— Тогда постарайтесь взять себя в руки. Ваш дядя убит.

На минуту воцарилась тишина. Молодой человек, все еще держась за машину, пару или тройку раз потряс головой, словно пытался разогнать скопившийся в ней туман.

Когда он снова заговорил, голос его звучал уже трезвее.

— Что вы сказали? — спросил он.

— Ваш дядя был убит час или полтора назад. Насколько я понимаю, Джордж Белтер был вашим дядей? — уточнил сержант.

Молодой человек, от которого несло виски, сделал два или три глубоких вдоха, пытаясь прийти в чувства.

— Вы пьяны, — сказал Карл Гриффин.

Сержант Хоффман улыбнулся.

— Нет, Гриффин, — неторопливо пояснил он. — Это вы пьяны, вы весь вечер шлялись по каким-то злачным местам. Пройдите в дом и постарайтесь прийти в себя.

— Вы сказали, что он убит? — переспросил молодой человек.

— Да, именно так я и сказал, — подтвердил сержант Хоффман.

Молодой человек неуверенно двинулся к дому. Он попытался выпрямить спину прямо и расправить плечи назад.

— Если его и убили, то сделал это та сука, — заявил Карл Гриффин, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Кого вы имеете в виду? — спросил сержант Хоффман.

— Эта проститутка с невинным личиком. Его жена, — сказал молодой человек.

Хоффман взял Гриффина под руку и обратился к Перри Мейсону.

— Мейсон, будьте так добры: выключите двигатель и погасите фары.

Карл Гриффин остановился и неуверенно повернулся назад.

— И к-колесо с-смени, — сказал он. — П-правое п-переднее. Я ехал н-несколько м-миль на ободе. Н-нужно сменить.

Мейсон выключил двигатель и фары, захлопнул дверцу автомобиля, после чего быстро пошел назад к дому, чтобы догнать полицейского и Гриффина.

Адвокат оказался у входной двери как раз вовремя, чтобы открыть ее для Билла Хоффмана и повисшего на его руке молодого человека.

При ярком свете в прихожей Карл Гриффин оказался довольно симпатичным молодым человеком, хотя лицо у него раскраснелось от выпитого алкоголя, а глаза налились кровью и опухли. Он явно обладал врожденным чувством собственного достоинства, в его манере поведения чувствовалось воспитание и привитое умение держаться в светском обществе. Благодаря этим навыкам он постарался быстро прийти в себя, оказавшись в чрезвычайной ситуации. Билл Хоффман критически осмотрел молодого человека с головы до ног.

— Сколько времени вам нужно, Гриффин, чтобы протрезветь? — спросил полицейский. — Нам необходимо с вами побеседовать.

— М-минуточку. Сейчас буду в норме, — ответил Гриффин.

Он отодвинул сержанта Хоффмана в сторону и, пошатываясь, направился к двери из приемной, за которой находился туалет.

Хоффман посмотрел на Мейсона.

— Пьяный вдрызг, — сказал адвокат.

— Пьяный-то пьяный, но не в первый раз, — заметил Хоффман. — Похоже, у него в этом деле большой опыт. Это его привычное состояние. Он вел машину в гору, по скользкой дороге, да еще и со спущенным колесом.

— Да, он, вероятно, хороший водитель, — согласился Мейсон.

— Они с Евой Белтер явно не питают друг к другу теплых чувств, — заметил сержант Хоффман.