Ася рассеянно посмотрела вокруг. Солнце вовсю сияло на небе, люди гуляли по улицам, звучал смех, по бульвару разгуливали голуби. Гуляй да гуляй!

– Я домой.

Борис нарочито огорчился.

– Тебе неприятно мое общество?

Ася отмахнулась.

– Не в этом дело. Моя невестка по субботам ходит на арабские танцы, а брат сегодня работает. Он железнодорожник, у него работа посменная, как и у меня. Так что сейчас моя очередь сидеть с племяшкой. Счастливо!

И она упорхнула, оставив Бориса негодующе смотреть ей вслед.

– Нет, это что такое? Даже номер телефона не дала, хотя я сам виноват, надо было спросить. Ну да это ерунда. Я его и так узнаю.

Он отправился к деду с бабкой, то и дело посмеиваясь, вспоминая Асины шутки. Обычно он не зацикливался на высказываниях девиц, но сегодня ему было приятно думать, что и он был на высоте.

Дед встретил его сердитым нравоучением:

– Мне позвонил Вадим, сказал, что ты водил в ресторан какую-то очередную девицу. Причем абсолютно деревенского вида. Что опять за прихоти?

Борис возмутился. Какое дело этому Вадиму до его спутниц? Вот ведь доносчик поганый! Но деду ответил сдержанно:

– Мама просила. Это девушка, которая спасла Лену. Мать считает, что мы должны быть ей благодарны.

Дед смягчился.

– Понятно. Но я все-таки напомню тебе, чтобы ты был осмотрительнее. Сам понимаешь, наше положение выше среднестатистического, и многие девицы желают в жизни устроиться получше за наш счет.

– Так же, как Вероника? Она бы с удовольствием предоставила мне обязанность обеспечить все ее прихоти. С твоей подачи, заметь.

Дед сердито тряхнул головой.

– Тут я был неправ, признаю. И хватит уже тыкать меня носом, как нашкодившего щенка.

– На щенка ты вовсе не похож.

– Хватить острить. Не смешно. Мне гораздо больше бы хотелось походить на щенка, чем ты думаешь.

Борис решил сменить тему.

– Где бабушка?

– В оперном театре. Там сегодня дают премьеру Доницетти.

Борис подумал, что Ася наверняка не знает, кто такой Доницетти и с чем его едят.

– Она в вип-ложе?

– Естественно. В мехах и бриллиантах.

– Почему бы и не проветрить их время от времени, раз имеются.

– Вот-вот. Мне порой кажется, что она в театры только для того и ходит.

Внук заступился за бабушку.

– Она и в самом деле любит музыку, это уж ты придираешься. Мы с ней ходили в оперный, когда я еще в детский сад ходил. В те времена бриллианты проветривать было не принято. Да и не было их тогда.

– Ладно, я просто ворчу. В моем возрасте я могу себе это позволить.

– Да уж, в твоем возрасте многое можно себе позволить.

– Я тоже так думаю. В крайней степени спишут на старческий маразм. Тебя покормить?

– Дед, тебе же доложили, что я был в ресторане. Как ты думаешь, что я там делал?

– Во времена моей молодости там подавали еду, а что сейчас, не знаю. Давно никто не приглашал.

– А с той поры ничего не изменилось, дед. И если ты намекаешь на приглашение, то напрасно. Бабушка тебя все равно никогда в сомнительное заведение типа ресторана не пустит. И не потому, что опасается за твою нравственность, а просто боится за твой ЖКТ.

– Ох уж этот мой ЖКТ! Чуть что – ЖКТ, ЖКТ! О склерозе никто не говорит, хотя в моем возрасте он уже должен проявляться во всей своей красе.

– А на академиков склероз не распространяется. Сыграем?

– Безусловно. Чтоб склероз и дальше не распространялся.

Борис сыграл с дедом в шахматы. Пару раз выиграл, пару раз свел вничью, остальное бездарно продул. Оправдываясь, заявил:

– Это я тебе поддаюсь, дед, чтоб ты на меня не обижался.

– Да никогда ты никому не поддаешься, хотя порой это и нужно делать. Ты просто не умеешь находить компромиссы.

Пришла бабушка, в эйфории от прекрасной музыки, и Борис с чувством хорошо исполненного долга смылся домой.

Дома позвонил знакомому, имеющему доступ к базам всех сотовых операторов региона, и через пять минут с язвительной улыбкой набирал телефон Аси.

Она взяла трубку и недоуменно проговорила:

– Алло?

– Извини, Ася, что так поздно, но, надеюсь, ты еще не спишь?

Борис был уверен, что в ее голосе появятся восторженные нотки, но она зевнула и сказала:

– Почти сплю. Мне завтра рано вставать. Что звонишь?

Борис мысленно стукнул себя по лбу. Получил? Вот что значит излишняя самоуверенность. Не надо считать себя неотразимым.

– Как ты добралась до дома?

– Хорошо, как ты слышишь. Конкретнее, пожалуйста.

Борис заторопился:

– Может быть, сходим на Доницетти?

– Ты имеешь в виду премьеру «Любовного напитка»?

Борис решил, что Ася не так уж проста, как он решил.

– Ну да. Пойдешь?

– Надо с графиком работы согласовать.

Борис пообещал:

– Я все выясню и позвоню. Если все сойдется, пойдешь?

Ася сонно согласилась. Она отключилась первой, а у Бориса возникло неприятное ощущение, что от него просто отделались, чтоб он спать не мешал.

А Ася в это время тихо радовалась, что удосужилась прочитать афиши по дороге домой. А то сидела бы сейчас в глубокой луже. Все-таки Галя права, спутника нужно выбирать себе по росту. И в прямом, и в переносном смысле. А она постоянно промахивается. Хотя Бориса она не выбирала. А вот с Виталием действительно промахнулась. Надо снизить уровень запросов. Может быть, водитель скорой подойдет? Она припомнила развязного, непрерывно курящего парня из параллельной смены, и поморщилась. Нет, что-то и пробовать не хочется.

На следующий день после вызова Оля с Асей сидели в комнате отдыха. Ася с холодноватой усмешкой рассказывала, в каком крутом заведении побывала вчера. К ее удивлению, Оля ни от чего ее остерегать не стала, а заинтересовалась исключительно ресторанной кухней.

– Очень вкусно, говоришь? Может быть, мне тоже туда заглянуть?

Ася хотела сказать, что цены в этом ресторане вовсе не для их зарплаты, но вспомнила о Глебе и осеклась. Откуда она знает, какой стадии достигло их знакомство? Может быть, они уже и в рестораны ходят?

Ей стало немного жаль Виталия, но лишь чуть-чуть. Несмотря на его холодность, в сердце жила робкая надежда на развитие их отношений. Хотя она и понимала, что это глупо, но, видимо, надежда и в самом деле умирает последней. Скорее всего, одновременно с непризнанной любовью.