Завершив ходовые испытания мы, как и планировалось, отстреляли четыре полные обоймы по нашим бывшим буям, расколотив их вдребезги. Орудие мне неожиданно понравилось — стрелять из него оказалось довольно просто, массивный приклад позволял быстро наводить связку стволов на цель, приводная ручка была расположена удобно, снизу под казёнником, и крутить её проблем не составляло. Чугунные снаряды полуторадюймового калибра несли слабенький разрывной заряд чёрного пороха — подозреваю они, подобно аналогичным гранатам револьверных «гочкисов» времён русско-японской войны, и разрывов-то приличных не давали, попросту вышибая днище. Но я-то на большее и не рассчитывал: прицельность и кучность орудие показало неплохую. Значит, будем садить по гипотетическому врагу очередями чугунных болванок…

На всё про всё у нас ушло часа два с половиной. Солнце давно миновало полуденную черту, и когда мы повернули к выходу из пролива — я обнаружил что над «Гель-Гью», по прежнему стоящей на том же месте, курится из единственной трубы дымок. Канонерка разводила пары, и нам оставалось только гадать — связано это с нами, или же имеет место простое совпадение?..'

Когда чужое судно показалось из-за острова скелета, «Штральзунд» уже успел поднять паруса, поймать в их полотнища четырёхбалльный ветер и даже набрать приличную скорость. Первым его увидел Казаков — он как раз расшнуровывал летучий кливер, и сидел лицом к корме. Незваный гость показался ему знакомым — узкий корпус, сильно выдающийся вперёд таранный форштевень, парусное вооружение баркентины и тонкая белая труба, возвышающаяся позади мостика.

— Это же та канонерка, «Гель Гью»! Та, которую мы в проливе встретили!

Сергей обернулся, вскинул к глазам бинокль.

— Точно, она самая и есть! Но откуда?..

Казаков раздвинул свою трубу. Зрение его не подвело — милях в трёх от шхуны шла, кренясь под свежим ветром, знакомая канонерская лодка. Сергей длинно, насквозь нецензурно выругался.

— Вот чуяло моё сердце — не к добру мы её тогда встретили!

Канонерка вильнула влево. Большие прямые паруса на грот-мачте заполоскали, потеряв ветер — Казаков ясно различал муравьишек-матросов, рассыпавшихся по пертам и торопливо подбиравших тяжёлые складки к реям. Одновременно труба изрыгнула клубы жирного угольного дыма.

— Пары разводят… — Сергей снова выругался. — Минут через десять, самое большее, догонят!

— Что им от нас надо? — Казаков опустил трубу. — Вроде, мы ничего не нарушали…

При чём тут нарушения? Этот мир не относится к юрисдикции зурбаганского флота, им тут вообще делать нечего! Не-ет, тут что-то не так…

На грот-мачту «Гель-Гью» поползла гирлянда флажков.

— Пишет что-то… — процедил сквозь зубы Сергей. — Сигналит в смысле, флажками.

Что? — жадно спросил Казаков пестрые лоскутки, полощущиеся на стеньге канонерки, ничего ему не говорили.

— Понятия не имею. Я и наш-то свод флажных сигналов толком не знаю, тем более уж здешний… Впрочем, догадаться несложно: требуют сбросить ход, лечь в дрейф и принять досмотровую груп…

Окончание фразы заглушило далёкое «бум!» От борта канонерки оторвалось ватное облачко, по курсу «Штральзунда» с большим недолётом вырос высокий всплеск.

— Предупредительный! — Сергей снова выматерился. — Всё, пора заканчивать этот КВН. Уходим в Фарватер, пока эти козлы в нас не угодили сдуру. Становись к румпелю и правь на Маяк, только постарайся не рыскать!

— Так он же ещё не работает! — удивился Казаков. — Сам же говорил, там нужно ещё какое-то приспособление?

— Это потому, что мы ещё не до конца всё сделали. нужно нечто вроде, инициатора, пускового устройства. Короче, я сам толком не знаю, надо попросить у мастера Валу. Вот вернёмся сюда с ней — тогда и заработает наш Маяк как полагается, и в Реестр его можно будет внести. А сейчас выставим курс по астролябии, дело-то привычное. Сейчас, поправлю только настройки…

И снова защёлкал бронзовыми кольцами и рычажками прибора.

Вдали грохнуло. Новый снаряд лёг ближе — на глаз Казакова, метрах в полутораста.

— Опять недолёт… — прокомментировал Сергей. — Сблизятся ещё кабельтова на полтора и накроют…

— Может, зигзагом пойдём? Чтобы им целиться было труднее?

— Будешь одновременно ворочать румпель и работать с парусами? — пальцы Сергея ловко проворачивали лимбы астролябии. — Нет уж, держи курс. Пока они пристреляются — мы успеем убраться отсюда… если, конечно, повезёт.

— А если нет?

— У «Гель-Гью» на полубаке восьмидюймовка. Если такая дура засадит в «Штральзунд», мы даже испугаться не успеем. Бац — и уже на небесах!

— Умеешь ты успокоить… — пробурчал Казаков. Новый снаряд поднял фонтан брызг гораздо ближе и левее от шхуны. Видно было, как чёрная болванка заскакала по волнам.

— В вилку берут, сволочи… — прошипел Сергей. Он поднял астролябию перед собой, ловя в прорезь невидимый Казакову ориентир. — Всё, готово! Держи курс, и сам держись крепче — отправляемся!

На Фарватере нельзя доверять органам чувств, подумал Казаков. Обманывает всё — слух, зрение, даже чувство времени. Вот и сейчас — когда он обнаружил за кормой канонерку, то поначалу не смог даже приблизительно определить разделяющее их расстояние. Моментами ему казалось, что бушприт «Гель-Гью» вот-вот уткнётся в корму «Штральзунда»; то вдруг она оказывалась так далеко, что глаз едва улавливал фигурки людей на полубаке. Да и сам тоннель Фарватера словно менял размеры. Нет, он не пульсировал, подобно некоей чудовищной кишке — просто казался то тесным, ненамного шире тоннеля метро, то вихревые изогнутые стены отодвигались куда-то в бесконечность.

Уловить какую-либо закономерность в этих изменениях было невозможно — да он и не пытался, слишком был занят работой с такелажем. Ветер, то ровный, то порывистый, задувал точно с кормы, и чтобы набрать скорость, Сергей скомандовал ставить паруса «бабочкой» — когда грот перекинут на правый борт, а стаксель с кливером — наоборот, на левый. Прочная парусина приняла ветер, мачта ощутимо поскрипывала, ванты, сделанные из стальных тросиков (земная работа, однако!) едва ли не звенели. «Гель-Гью», однако не отставал, и когда Казакову удавалось сконцентрироваться на канонерке — всякий раз оказывалось, что суда сблизились ещё на десяток-другой метров.

— Догоняет!