«Как же так — отрешённо подумал он, что тут творится с метрикой, стена должна быть выпуклой, мы же на другой её стороне?…». А шхуна, прорвав бушпритом завесу, снова нырнула в объятия призрачных струй. Судёнышко клало с борта на борт, немилосердно крутило вокруг своей оси, гик, более не удерживаемый оборванными шкотами, перебрасывало над головами с борта на борт, оглушительно хлопали паруса. «Маяк! — правь на Маяк! — заорал над ухом Серёга. Казаков ухватился за какую-то снасть, выпрямиться — они снова были на Фарватере, и ослепительная звезда сияла в перспективе его тоннеля, притягивая взгляд, вселяя надежду на спасение… Казаков сделал попытку вернуться к румпелю, но тут сильный толчок под корму швырнул его головой на нактоуз — и всё, окружающее и его самого, и Серёгу, и 'Штральзунд», пропало в оглушающей вспышке боли и черноты.

— О-ох, мать же твою!..

Дрожащие пальцы нащупали на лбу шишку размером с куриное яйцо — и как это он ухитрился не только не расколоть череп, но даже и не рассечь кожу? Приложиться о латунную окантовку нактоуза — это, судари мои, серьёзно…

— Очнулся? — раздалось где-то сбоку, и Казаков обнаружил, что до сих пор сидит с закрытыми глазами. Или вокруг снова темнота — как на границе Фарватера и нормального мира? открыл глаза. Он потёр глаза рукавом, продирая слипшиеся веки — и тут же зажмурился от яркого, весёлого солнечного света.

Зурбаган! Голубеет вода за бортом, чернеет в паре кабельтовых неуклюжая калоша броненосца «Хассавер», а у самого борта «Штральзунда» пришвартовался — ну, конечно же, «Квадрант», бригантина, принадлежащая мастеру Валуэру. А вот и её хозяин, в своём неизменном бушлате — одной лапищей он поддерживал Казакова под спину, а другой вытащил из кармана плоскую стеклянную флягу. Выдернул зубами пробку, поднёс к губам пострадавшего — в нос ударил знакомый запах. «…Покетский ром? А, какая разница…» Казаков нащупал горлышко, глотнул. Огненная жидкость прокатилась по пищеводу, возвращая окружающему миру звуки, запахи… осязаемость и реальность.

— Что это было, а?

— Мальстрём. — отозвался Валуэр. — Поздравляю, у вас сегодня второй день рождения. Мне приходилось слышать о кораблях, которым удавалось вернуться из Мальстрёма назад, на Фарватеры, и даже видел один. Встретил его прямо на Фарватере — команда сплошь мертвецы, лица такие, будто умерли от невыносимого ужаса. Но чтобы судно не просто вернулось, но ещё и с живыми людьми на борту? Не-ет, о таком только в книжках прочтёшь — и не поверишь, потому что кто же верит в подобные небылицы?

Казаков огляделся. Точно, они в Зурбагане, не померещилось… А вот и Серёга — сидит, скрестив ноги по-турецки, на крыше каюты и орудует парусной иглой, зашивая большую прореху в гроте.

— Э-э-э… это нам «Гель-Гью» дырку оставила?

Кто ж ещё? — Сергей вытащил из кармана боцманский нож, перерезал толстую просмоленную нитку.

— А где она… канонерка в смысле?

— Затянуло в Мальстрём. Только не спрашивай, что это, сам понятия не имею. Вот, может у него…

И подбородком показал на Валуэра.

Боцман с кряхтением поднялся на ноги и спрятал флягу во внутренний карман бушлата.

— Это, друзья мои, долгий разговор. А пока — что делать вот с этим… явлением?

Казаков обернулся — и не поверил своим глазам. В углу кокпита сидела, привалившись к сундуку Зирта в изодранном мичманском мундире. Волосы, короткие, рыжевато-каштановые были растрёпаны, и стоящая над девушкой Кора, повизгивая, вылизывала её лицо…

Казаков едва сдержал матерное ругательство.

— А она-то здесь откуда?

Сергей щёлкнул складным лезвием ножа, спрятал его в карман.

— Понятия не имею. Может, с «Гель-Гью» перепрыгнула, когда мы столкнулись?

Казаков поморщился, делая попытку вспомнить хоть что-то. Получилось так себе.

— А мы разве сталкивались?

— Может, и сталкивались. — Серёга пожал плечами. — У меня, честно говоря, в голове всё перепуталось. Но одно я знаю точно: когда мы вынырнули с Фарватера — она тут и лежала, на этом самом месте.

Зирта пошевелилась и тихо застонала. Кора взвизгнула и удвоила свои усилия — теперь она облизывала не только щёку, но лоб и даже нос девушки.

— Может, оставите воспоминания на потом? — осведомился Валуэр. — Ваша гостья пришла в себя, ещё минута — и придётся с ней как-то объясняться. А что вы ей скажете, господа?

Сергей пожал плечами.

— Что-нибудь придумаем. И вообще — это пусть она нам объясняет, какого чёрта они на нас напали?

— Тогда лучше отнести её в каюту. — посоветовал Валуэр. — Откроет глаза, увидит нас — крику будет, а дядюшкин флагман вот он, рукой подать…

И, отодвинув в сторону Кору, решительно подхватил постанывающую Зирту под мышки. Казаков с Сергеем, переглянувшись, взяли девушку за ноги и по короткому, в три ступеньки, трапу, понесли вниз, в жилую каюту. Жизнь, подумал, Казаков, продолжается. Что бы ни случилось с ними теперь, с кем бы не пришлось объясняться по поводу взявшейся неизвестно откуда адмиральской племянницы — любые неприятности, уж точно, не идут ни в какое сравнение с оставшимся позади вселенским кошмаром, который Валуэр назвал «Мальстрём»…

Конец первой части

«Ищи, ищи ответ, пока стучит брегет…» I

— … а того «старого дурака» я тебе ещё припомню… — злобно прошипел Казаков. Это обещание эта завершало длинную, злобную филиппику, адресованную старому другу. Который, конечно, не упустил случая возмутиться.

— Сколько можно вспоминать! Говорил же — не хотел, вырвалось! Стресс потому что.

— Скажите пожалуйста, какая цаца! — Казаков сделал попытку воспроизвести интонации героини Алисы Фрейндлих из «Служебного романа» — Стресс у него!

— А ты как думал? Я, конечно, не знал о Мальстрёме, но Валуэр не раз говорил: если на Фарватере собьёшься с курса или, не дай бог, въедешь в стену — всё, кранты. А тут ещё канонерка эта на хвосте висит… да у кого угодно нервы бы сдали!

— Оправдывайся… — буркнул