способен втянуть дуротригов в долгую и ожесточенную войну, вдохновляя забитых туземцев пламенной риторикой поднять оружие против Рима. Фигул понял, что кампания против Калума и его фанатичных  последователей может затянуться на годы.

 -  Это племя дуротригов уже достаточно настрадалось. А теперь ты продлеваешь  их мучения.

Калум пожал плечами:  -  Круах требует, чтобы его последователи приносили жертвы. Кожа правителя станет прекрасным подношением, если ее снять с его плоти и прибить к дверям резидентского зала. Круах будет очень доволен.

Фигул  закипел от ярости. Он сжал руки в кулаки и уставился на Калума. На изуродованном лице друида разыгралась злая улыбка:   -  Что касается тебя и твоих однополчан, у меня приготовлен особый сюрприз.

Холодный ужас охватил Фигула. Друид улыбнулся. Его губы дрожали в жестоком предвкушении, когда он продолжал.

- Завтра, перед смертью правителя, соберется большая толпа, чтобы смотреть, как ты и твои солдаты сгорят.  - Он сделал паузу.  -  Я хочу, чтобы ты умер последним. Ты сможешь увидеть, как каждый из твоих товарищей  будет кричать, как младенец,  зная, что в конце та же участь постигнет и тебя. Что ты думаешь об этом, галл?  Ты даже можешь решить, кто умрет первым.

Фигул  взорвался от гнева. Он шагнул к жрецу, но охранники среагировали первыми и схватили его, оттащив от Калума:   -  Ты, вонючий ублюдок! Ты заплатишь за это. Клянусь Юпитером, лучшим и величайшим!

Друид подошел ближе к Фигул у. В его глазах было выражение чистого зла, когда он произнес низким, кипящим голосом. - Посмотрим, какой ты храбрец  завтра, когда мы начнем сжигать твоих товарищей.

Глава девятая

Мучения туземных узников продолжались всю ночь. Фигул сидел в углу зловонного загона для животных, положив руки на колени, и слушал испуганные крики жертв, вперемежку с раскатами пьяного смеха их мятежных мучителей. Вокруг оптиона остальные дюжины заключенных сидели в удрученном молчании, на их лицах было написано предчувствие мрачной участи, ожидающей их на следующий день.

 -  На этот раз мы действительно оказались в самом настоящем дерьме, господин,  -  пробормотал Рулл, прислонившись к стене.

Фигул  оглядел загон и тяжело сглотнул:  - Похоже на то.

После его стычки с Калумом охранники затолкали Фигула в загон, связав его запястья веревкой. К его шее был пристегнут кожаный ошейник, привязывавший его к другим заключенным и не позволявший одному человеку отойти далеко от других. Соломенный пол был забрызган лужами нечистот, а в воздухе висел густой смрад мочи и пота. Некоторые заключенные уставились в землю. Другие пытались устроиться поудобнее в своем убогом окружении. Только Хельва не поддался  болезненной депрессии. Он присел возле ворот, вглядываясь в щель в ивовом плетении, наблюдая за движениями врага, словно ожидая возможности сбежать. Фигул  знал, что это была бесполезная надежда.

 -  Что случилось с правителем?  - спросил он.

Тренагас лежал на спине в углу загона. Его туника была местами разорвана и забрызгана кровью и грязью, а на голове виднелась глубокая рана. Его дыхание было тяжелым, и он едва был в сознании.

- Правитель?  Он получил удар по голове, когда друиды ворвались  в зал резиденции,  -  сказал Рулл.  -  Один из телохранителей рассказал это нам, когда они побывали  здесь ранее. Он сделал паузу. -  До того, как их забрали.

 -  Значит, правитель не знает правды об Анкасте?

- Нет.

- Возможно,  и к лучшему.

Рулл пожал плечами:   -  Теперь это не имеет значения, господин, не так ли?  Из него сделают отбивную через несколько часов . Вместе со всеми нами.

Хельва отвернулся от стены и покачал головой:  -  Этого не может случиться. Наверняка должен быть какой-то выход.

 -  Никаких шансов, парень,  -  проворчал Рулл.  -  Только не с этими ублюдками, охраняющими ворота.

Фигул  стиснул зубы. Как бы ему ни больно было это признавать,  Рулл был прав. Любая попытка вырваться из-за стенок была обречена на провал. Помимо веревок и ошейника, связывавших заключенных вместе, Калум поставил нескольких своих людей на страже у ворот. Даже если бы они каким-то образом смогли проскользнуть мимо стражи, они оказались посреди поселения, кишащего заклятыми врагами Рима. Они не уйдут далеко, прежде чем повстанцы заметят их и поднимут тревогу.

 -  Может быть, появится  подкрепление?  -  с надеждой предположила Хельва.  -  Еще есть время.

 -  Я бы не стал обнадеживать тебя, парень,  -  ответил Рулл. - Даже если появится колонна легтонеров,  друиды позрежут нас на куски, прежде чем мы сможем спастись. В любом случае, нам  трындец.

 -  Рулл прав,  -  с сожалением добавил Фигул.  -  Мы не можем полагаться на колонну помощи. Они не смогут нас спасти.

Хельва выглядел растерянным:   -   Так что с нами все, господин?  Мы пропали?

Фигул  пожал плечами и отвернулся. Черная волна отчаяния захлестнула его. Он подвел правителя и своих товарищей. Его усилия оказались напрасными. Теперь пленникам предстояло заплатить ужасную цену  -  их сожгут заживо на глазах у сотен ликующих туземцев. Фигул вздрогнул от этой мысли. Последние несколько часов он изо всех сил старался не думать о предстоящей казни, но теперь он, наконец, поддался ужасающим мысленным образам. Он представил мучительную боль, когда пламя разрывало его плоть, обжигая ноги, прежде чем поглотить туловище, дым, наполняющий его ноздри едкой вонью его собственной горящей плоти…

Он вдруг почувствовал себя очень усталым. Он был истощен, устал больше, чем когда-либо в своей жизни. Все конечности болели, и он жаждал отдыха, несмотря на ужасный страх, поглощавший его разум. Наконец Фигул  прислонился головой к стене. Он посмотрел на мерцающие звезды и закрыл глаза.

*****

Наконец крики утихли, и теплое сияние окрасило небо, когда первые полосы солнечного света поползли по горизонту.  Фигул в последний раз наблюдал за восходом солнца, мышцы его живота напряглись от ледяного страха, когда приближался момент его казни. Снаружи загона он услышал несколько громких ворчаний и криков, когда друиды разбудили своих людей от дремоты и приказали им готовиться к атаке на форт. Когда наступил рассвет, воздух наполнился ароматом жареной свинины, доносившимся до загона для животных и беспокоившим  и без того тошнотворный желудок Фигула. Еще дальше он мог слышать общий гомон толпы, собравшейся на рыночной площади, , прерывавшийся  возбужденным ропотом.

 -  Похоже, они разводят костер,  -  сообщил Хельва, выглянув наружу.  -  Они окружают его деревянными рамами по кругу, господин.

 - Ублюдки,  -  тихо пробормотал Рулл.  -  Теперь осталось недолго.

Фигул  медленно кивнул.

Хельва отвернулся от стены с