– У кого прикупила? – У Капанадзе был нюх на вранье, который сейчас отчаянно сигнализировал – ложь.

– Не знаю я!

– Ну что ж, – развел руками Капанадзе. – У нас там следователь на улице с постановлением скучает. Сейчас проводим выемку. И опечатываем магазин.

– И на проверку все иконы забираем, – мстительно добавил Коляныч. – Небось половина с мокрух да гоп-стопов.

– Э, вы меня без ножа решили резать? – воскликнул хозяин магазина. – Так дела не делаются!

– Где купил икону? Вижу, ты в теме, – приблизился к директору Капанадзе. – Давай, не тяни…

– Да не надо меня пугать! – вознегодовал хозяин магазина. – Я пуганый!

– И что с того? – удивился Капанадзе.

– И сам все скажу…

– Вот это другой разговор. – Капанадзе снова устроился в кресле. – Кто сдавал?

– Да женщина одна.

– Какая женщина?

– Танюша.

– Фамилия?

– Старая моя знакомая. Татьяна Полубогатова…

Задержания проводятся обычно рано утром. Заваливаешься часов в семь в адрес с постановлением о проведении обыска – здрассьте, вы нас не ждали, ну а мы уже пришли. Крики, слезы, угрозы, адвокаты, прокуроры, все как положено в таких случаях.

С Болеком так и получилось. Его телефон был на контроле. За ним топтала землю служба наружного наблюдения, поэтому, где он находится, чем дышит и с кем встречается, оперативники знали отлично.

На его адрес отправились Йог, Принцесса и следователь – помощник Титова. Нашли понятых на соседней стройке и в компании с местным участковым выстроились за обитой железом тяжелой дверью. Вроде видеокамеры не было, так что всю честную компанию хозяин квартиры из-за двери наблюдать не мог.

Принцесса нажала на кнопку звонка, наплела какую-то историю, что Болек своим кошмарным вонючим джипом стукнул ее машину во дворе и она сейчас звонит в полицию, чтобы его лишили прав на веки вечные. Разъяренный Болек, облаченный в легкий белый спорткостюм, распахнул дверь, готовясь дать полноценный отпор нахалке. В результате был припечатан Йогом к стене.

– Стоять. Полиция. Все остаются на местах и не дергаются. Понятно? – осведомилась грозно Принцесса, заходя в комнату и сурово глядя на тщетно пытающуюся закутаться в прозрачный короткий халат перепуганную до смерти королеву красоты.

После этого ошарашенному Болеку следователь предъявил постановление о производстве обыска по уголовному делу, возбужденному по факту убийства гражданина Гольдина.

Начался стандартный сценарий – возмущенные вопли фигуранта, требование адвокатов, призывы к правовому государству, ссылки на каких-то больших людей, которые всех с работы вышибут в две секунды. В общем, обычный концерт художественной самодеятельности по заявкам полиции.

Пока Йог и следователь препирались с Болеком, пространно дискутировали о правовом беспределе и дожидались адвоката, Принцесса на кухне сумела развести на разговор Красотулю. Притом так удачно втерлась в доверие и одновременно запугала до икоты, что та стала исповедоваться:

– Да я вообще их боялась. Эти двое. Боря и его приятель-хоббит. Они же страшные люди.

– Почему? – с заинтересованным сочувствием спросила Принцесса.

– Да как-то сидели мы в ресторане. Они мне спьяну и рассказали, что какого-то партнера своего убили.

– Так прямо и сказали?

– Ну не прямо. Но я так поняла. Я их вообще боюсь. И я домой хочу. – Красотуля всхлипнула.

– Куда?

– В Бологое. Я оттуда.

– А здесь что делаешь?

– А дома что хорошего? Там и делать нечего.

– Так тогда зачем туда хочешь?

– Мне тут страшно-о-о. – Красотуля заплакала.

Как лесной хищник, настигший добычу, Принцесса, погладив «новую подругу» по плечу, принялась ее потрошить дальше и разводить на официальные показания.

С Полубогатовой вышел полный облом. Ни ее, ни Лелика наружка не контролировала. Два дня назад удалось выяснить, что первая жена Мопса проживала на Сретенке в квартире, принадлежавшей одной ее знакомой, отбывшей в Америку. Когда туда подъехала оперативная группа, выяснилось, что квартира пуста. Со слов соседей, Полубогатова вечером вызвала такси и вышла с огромным чемоданом чуть ли не больше ее ростом.

– Что делать? – спросил по телефону у Капанадзе Титов, который лично ездил на этот адрес с группой МУРа, а теперь сидел в машине, не зная, куда податься. – Как узнать, куда она смылась? Пограничникам, может, прозвонить?

– Да ни фига у погранцов учетов нормальных нет, – ответил муровец. – Быстро не ответят. Там бардак.

– По системе «Розыск-Магистраль» посмотрите, – произнес следователь, имея в виду автоматическую базу данных учета приобретения билетов и отбытия пассажиров, которая имеется в распоряжении управлений внутренних дел на транспорте.

– Я на нее сторожевичок выставил, – сказал Капанадзе. – Линейщики бы сообщили, если бы она куда отбыла.

– То есть она в Москве? – оживился Титов.

– Не факт. В системе «Розыск-Магистраль» базы неполные. Некоторые авиакомпании не дают сведения.

– И что теперь?

– Искать будем.

Через два часа оперативники МУРа выяснили, что Полубогатова улетела рейсом компании Люфтганза в Берлин.

– Ну, все, приплыли, – сказал Титов, добравшийся до рабочего места и услышавший по телефону это сообщение от Капанадзе. – Теперь мы ее не выдернем оттуда никогда.

Он был прав. Затеваться с экстрадицией – гиблое дело. Теперь все зависело от допросов бизнесменов.

– Как-то она лихо свинтила. Информация не ушла? – задумчиво произнес следователь.

– Откуда? – возразил Капанадзе. – Не так много народу знало, что мы их берем.

– И что, такая случайность?

– Всяко возможно в подлунном мире.

Вдобавок еще Лелика найти никак не могли. С утра выдвинувшийся по его адресу проживания Капанадзе застал пустую квартиру. Выяснилось, что его там нет уже три дня, а семья еще две недели назад отбыла в круиз по Карибским островам.

Капанадзе позвонил в УСТМ, где лежало задание на установление местонахождения абонента по телефонному аппарату. Там специалисты сказали, что объект «Л» последний раз отзванивался кому-то пять минут назад с района Тверской. Через дежурного по городу была дана ориентировка на розыск автомашины Лелика.

В четырнадцать тридцать его тормознул патруль ДПС на улице Маши Порываевой.

Капанадзе вскочил в машину и рванул туда. Успел в самый разгар дискуссии. Гаишники компостировали мозги возбужденному Лелику, клятвенно утверждавшему, что его родной «Вольво XC90», которым он владеет третий год, никак не может быть в розыске.