Капанадзе пролистнул очередную страницу сводок. И впервые наткнулся на нечто действительно интересное. Болек (Б) беседовал с Полубогатовой (Т):

«Т: В казино решила вложиться в Испании.

Б: А у вас там что, все не как у людей? Игорный бизнес не под бандитской крышей?

Т: Нет, там немного по-другому. И я со всеми там утрясла. Меня там ценят потому что…

Б: Танюша, а как мы тебя ценим!

Т: Но с начальным капиталом вечная проблема.

Б: Мы что, тогда тебе мало перекинули?

Т: Лучше бы побольше.

Б: Чтоб мы так жили, как вы прибедняетесь… Ладно, подумаем. Только позже. Пока у нас на шее эта шалава со своим Вованом, аудит, полиция. Тысяча казней Египетских!

Т: Да чего ты мне рассказываешь. Не знаю, что ли?

Б: Поможем. Но учти, там и наша скупая доля будет.

Т: Боря, я тебя когда-нибудь обманывала?

Б: Еще нет.

Т: Ах ты сатир старый…

Б: Шучу, шучу, шучу…»

Этот разговор подтверждал версию о том, что деньги со счетов «Альгамбры» Лелик с Болеком гнали именно первой жене Мопса. И они все увязли в каких-то общих финансовых аферах. А значит, и версия о том, что Мопс узнал о махинациях за его спиной, потребовал объяснений, на чем и закончил свое бренное существование, не лишена оснований.

Все это, конечно, не прямые доказательства, но есть, чем давить на допросах.

В кабинет забежала Принцесса.

– Шеф, жизнь налаживается, – сообщила она.

– Бакс упал? США цунами смыло?

– Не, все не так глобально, шеф. Икона хлебниковская нашлась, которую у Мопса увели из сейфа.

– Откуда дровишки?

– Девятка порадовала.

– Арбат, что ли? – спросил Капанадзе, зная особую любовь девятого отдела МУРа, прикрывающего места сбыта похищенного, именно к этой улице. Пару лет назад несколько оперативников девятки погорели на крышевании арбатских антикварных магазинов, скандал был жуткий.

– Арбат, – кивнула Принцесса.

– Где сама вещь?

– В кабинете у директора магазина «Арбат-Антик»… Что делать будем?

– А что делать? Поехали.

– Всех в асфальт закатаем, – выдала Принцесса.

– Молодец. Быстро учишься, – произнес Капанадзе, запирая сводки прослушки в сейф.

Был уже шестой час. Капанадзе взял Коляныча – опера с девятки, огромного, патлатого, задиристо наглого, как и положено по работе. Потом, пробиваясь сквозь пробки, как ледокол «Ленин» через льды, добрались до следственной части, объяснить ситуацию Титову. Тот быстренько вынес постановление о выемке и выказал желание лично ее провести. И вся честная компания отправилась на мероприятие.

Капанадзе покрутился вокруг Арбата с полчаса, пытаясь пристроить свою «Тойоту Камри» в тихих арбатских переулках, плотно заставленных автомашинами. Когда это, наконец, удалось, вся честная компания направилась к магазину «Арбат-Антик», расположенному напротив памятника Пушкину и Гончаровой.

На Арбате антикварных магазинов пруд пруди, поскольку именно здесь толпятся иностранцы и другие гости столицы. В основном торг идет иконами. Более изысканные вещи скрываются в незаметных полузакрытых галереях в тихих арбатских переулочках.

– Я хозяина этого «Антика» давно знаю, – объяснил Коляныч. – Такую пиранью сразу за жабры надо брать, чтобы и пикнуть не успел. Дай ему немножко продышаться, тут же выворачиваться начнет.

– Возьмем. За жабры. С пролетарской ненавистью, – кивнул Капанадзе. – И в асфальт закатаем.

Следователя и Принцессу до времени оставили на улице, а Капанадзе и Коляныч отправились в магазин.

Там все стены как броней были покрыты сотнями икон, в основном ширпотреб девятнадцатого века. И небольшой кабинет хозяина этого заведения тоже был завешан святыми ликами. От их обилия рябило в глазах.

Нежданные гости прошли в директорский кабинет.

Густо заросший бородой и патлами, похожий на Карла Маркса хозяин антикварного магазина висел на трубке и отчаянно делил с кем-то дивиденды от сделки:

– Мои двадцать процентов. А где бы ты без меня такого лоха нашел? Кто б тебе столько выложил за лежалый товар? Двадцать, Абрамыч, двадцать, а не то конец дружбе навеки!

Хозяин кивнул вошедшим, приглашая садиться.

Капанадзе грузно пристроился в скрипучем кресле в стиле ампир. А Коляныч стал внимательно осматривать иконы на стене кабинета.

– Одни жулики вокруг, – выдохнул хозяин, бросая трубку. – На ходу подметки режут. Коньячку будешь, Коля?

– Какой коньяк, когда криминал наступает… Классная икона, – отметил Коляныч, останавливаясь напротив небольшой иконки с отделанным золотом и эмалью окладом.

– Других не держим, – с удовлетворением произнес хозяин.

– Никак Хлебников.

– Он самый.

– Мне вот тоже нравится, – встрял в беседу Капанадзе.

– Вижу истинных ценителей. – В голосе хозяина магазина появились тревожные нотки.

– На сколько тянет? – спросил Коляныч.

– Тридцать тысяч евриков. За Хлебникова сущая безделица.

– Да, серьезная потеря, – вздохнул Коляныч.

– Какая потеря? – не понял хозяин магазина.

– Иконка-то ворованная.

– Да ладно свистеть. – Хозяин магазина схватил свою бороду в горсть.

– Тебе ориентировку показать? – прищурился Коляныч. – Или постановление следователя? С каких пор ты мне, своему лучшему ментовскому другу, не веришь?

– Да верю, Коля. Ты пока в разводках не замечен.

– Кто сдал ее? – спросил Капанадзе.

Хозяин магазина неопределенно пожал плечами.

– Не знаю. Сейчас посмотрим. – С этими словами он вытащил из стола толстую амбарную книгу со списком сдатчиков. – Так, это было позавчера. И сдала гражданка Артемьева.

– Это кто? – Глаза Коляныча заискрились весельем. – Семеновна, что ли?

– Она, ясноглазая, – нехотя согласился хозяин магазина. – Мой коммерческий директор.

– Ну, вот ее и арестуем, – кивнул Коляныч.

– За что? Тут скупки краденого нет! – возмутился хозяин магазина.

– Какая скупка? – широко улыбнулся Коляныч. – Не мелочись. Соучастие в убийстве.

– Что? – Хозяин магазина оторопел.

– Вещичка эта с мокрухи… Не веришь? Вот товарищ из убойного отдела. Он тебе все объяснит… В камере…

– А чего сразу в камере? Ну, оформила Семеновна вещь на себя. Значит, у кого-то прикупила. И от своего имени сдала. Все так делают.